— Стой! Стой, Эля! Я тебе!
— Мамочка, я все поняла!
Эльга пронеслась сквозь хлев, кисло пахнущий животным теплом, перескочила через ягодные грядки и спряталась за высоким домашним крыльцом. Отставшая мать появилась из темноты пристройки и, выглядывая Эльгу, остановилась в воротах.
— Эля!
Вица стегнула ни в чем не повинную створку.
— Все равно получишь у меня!
Эльга прижалась к боковым чурбакам, стараясь сделаться как можно незаметнее.
— Что, — спросила мать, — нашлось что-то более важное, чем работа по хозяйству? Ну же, поделись, доченька. А я послушаю.
Из-за угла дома вышла коричнево-рыжая курица и остановилась, глядя на девочку бессмысленными глазами.
— Брысь! — шепнула ей Эльга.
— Не думай, что я забуду, — приближаясь, сказала мать.
Дура-наседка пялилась, поворачивая глупую голову.
— Пошла! — Эльга, стянув с головы платок, замахнулась им на курицу.
Наседка кудахтнула.
— Вот ты где!
Мать закрыла всякий свет, нависнув сверху. Курица, как исполнившая свой долг, удалилась, высматривая что-то в рыхлой земле.
— Мастера! — крикнула Эльга, зажмурившись. — На постоялый двор прибыли мастера!
Ни удара вицей, ни чего другого не последовало.
— Вот как.
Мать опустилась на ступеньки. Старое дерево скрипнуло под тяжестью ее тела. Она была не то удивлена, не то пришиблена новостью. Эльга покинула свою прятку и осторожно присела рядом. Материна рука неуверенно, вслепую огладила ее волосы.
— Значит, хочешь идти в мастера?
Эльга сначала мотнула головой, а затем кивнула.
— Я не могу тебе запретить, — с неживой улыбкой сказала мать. — И отец не может. Это давнее правило. Но мастерство… Мастера — одинокие люди.
— Я буду вас навещать, — сказала Эльга.
— Конечно. — Мать вздохнула. — Конечно, будешь. Пока это не станет тебе в тягость.
— Вот еще! Может, меня и не возьмут вовсе.
— Может быть… — мать потеребила прядки у Эльги за ухом, странным, пустым взглядом уставившись на крышу дровяного сарая. — Ты уже выбрала, каким мастером хочешь стать? Переучиться будет уже нельзя, знаешь?
— Совсем-совсем?
— Да.
Мать повернула к себе Эльгино лицо, вглядываясь в него с непонятной жадностью.
— Я хочу стать мастером листьев, — произнесла Эльга, вдруг осознав, что да, именно это и является ее самым искренним, самым страстным желанием.
Несмотря на то, что Унисса Мару — мерзкая и грязная женщина.
Утром Эльгу разбудил отец, серьезный, хмурый, в чистых штанах, рубахе и короткой куртке с вышивкой. Тронул за плечо, убрал прядку со лба.
— Одевайся, — сказал он. — Скоро идти.
На краю кровати ее ждало платье, которое она до этого одевала всего раз, на свадьбу старшей сестры.