— В последнем бою, когда шиматцы оставили мне на память эти шрамы, — он указал себе на щеку, — нас было семеро против двенадцати. Я чувствовал их силу. Слабые неумехи на уровне нашего подмастерья. Они и пользовались всего двумя заклинаниями. Стихийные стрелы и щит. Только вот щит у них был коллективный. Они его держали сразу на всех.
— И как? — хмыкнул мастер.
— Мы не смогли его продавить, — не отводя взгляда от костра, произнес Шери. — И действовали они гораздо слаженнее. Словно без слов понимали друг друга.
— Это опыт, — послышался голос Бурана за их спинами. — Мы с братом с детства вместе. Ему не надо ничего говорить. Не надо объяснять. Я чувствую, где он, я знаю, что он собирается делать и как мне ему помочь.
— Хорошо бы и нам такого добиться, — вздохнул мастер.
— Чтобы понимать друг друга в бою, надо понимать и чувствовать команду в мире без войны, — ответил Буран. — Завтра привезут одну палатку. Мы будем жить вместе. Вместе спать, вместе есть и вместе тренировать большие и сложные заклинания. На два, на три и на десять человек.
— Обязательно вместе спать? — сморщился от такой новости Шери.
— Обязательно, — ответил старший брат и повернулся на спину, отбросив одеяло и закинув руки за голову. — Теперь мы одно боевое соединение клана.
— «Стрела»? Как у «Падающего листа»? — улыбнулся мастер.
— Нет. Туча. Туча из боевых троек-молний.
Буран уставился на звезды на небе и после нескольких секунд добавил:
— Времени мало. Мы не станем по-настоящему сплоченной ватагой. Для этого нужно время и опыт.
— А быстрее это возможно? — поинтересовался мастер.
— Можно.
— И что для этого нужно?
— Война.
* * *
Левитания стояла упершись лбом в спину Мака. Руками она обняла его и ни в какую не хотела отпускать.
— Ну хватит, — тихо произнес парень, взявшись за ее руки. — Может, уйдешь в дом?
— Нет, — тихо отозвалась девушка. — Я останусь.
Мак еще раз взглянул на деревню, в которую ввалился костяной лорд. Он прошелся через нее, словно ураган. Сорванные крыши, проломленные стены и кровь. Суонь, словно одержимый в порыве гнева, убивал всех. Он вбивал в земли головы мужчин, растаптывал женщин и разрывал надвое детей, словно тряпичных кукол. Невероятная сила, безумная жестокость и переполняющая ненависть торгаша превратили его в настоящее чудовище.
— Надо наложить еще несколько дополнительных контуров контроля, — вздохнув, произнес темный подмастерье и признался: — Я не думал, что его ненависть настолько извратит его. Да, его гнев серьезно усилил его возможности, но и забрал остатки разума и сострадания.