Да-а уж... одно дело рассматривать порог с высоты второго этажа большого теплохода, и совсем иное - с палубы нашего махонького пароходика. На теплоходе, насколько помню, и не качало почти, а пароходик колбасит прям как игрушечный. Бедняга весь дрожит, поскрипывает и старательно бьёт по воде колёсами в попытке удержаться на гребне убегающей из-под него реки.
Ё-моё... похоже, слишком безалаберно я отнёсся к поездочке. Не стоило так рисковать. Подвела меня память. В прошлый раз я проходил благоустроенный порог, ведь в двадцатом веке особо опасные скалы взрывали, расчищая фарватер, а сейчас местная водная стихия предстала передо мной во всей своей первозданной лихости. Грохот стоит уже как у нас на заводе. Плеск, гул, уханье, даже лязг какой-то слышится. Ещё и капитан подсуропил, врубив пароходный гудок во всю мощь, и тот заревел неведомым для этих мест зверем, перебивая остальные звуки. От неожиданности я чуть за борт не сиганул. Нервы-то на пределе.
Оглянулся оценить обстановку в рубке и наткнулся на огромные глазищи вождя пионеров, немигающе взирающие на бурный Енисей. У-у... а парень-то, кажется, похлеще моего напуган. Как бы фобию какую-нибудь не заработал. Мда... надо бы его отвлечь. Я помахал рукой перед стеклом напротив Федькиной вытянувшейся физиономии, и когда он, моргнув, перевёл на меня свой взгляд, постарался изобразить на лице довольное веселье и показал большой палец. Потом сложил ладони рупором, поднял голову вверх и заорал изо всех сил: "Ё-хо-хо... ю-ху-у!"
Вроде подействовало. Пацан, забыв про буйство водной стихии, часто-часто заморгал и робко улыбнулся. Я ему подмигнул и, скорчив смешную рожицу, показал язык. Тут уж он окончательно ожил: глазки радостно засверкали и улыбочка от уха до уха нарисовалась. Во... узнаю атамана нашей мелкой хулиганствующей братии! Смеяться над начальством ему никогда никакой страх не мешал. Эх... жаль только Софья Марковна на мои кривляния отреагировала осуждающе и, боюсь, вскорости оставшись наедине, выскажет мне своё очередное "фи" по поводу неподобающего для дворянина поведения. Ну... это я переживу. Не впервой.
Удивительно, но пока развлекал Федьку, мои собственные страхи исчезли, как будто их и вовсе не было, и на реку я посмотрел уже совершенно другими глазами. Чёрно-серая пелена опасений, скрывавшая очарование этих мест, чудесным образом пропала. Всё так же шумит порог, всё так же бурлит Енисей, всё так же постанывает пароходик и шлёпает по воде колёсами. Но... это уже не пугает. Мало того, какой-то драйв и задор в кровь пошёл. Мысли сменили направление на боевое. Блин, да что нам эти каменюки и коварные течения! То, что не в масть, взорвём, к едрене фене, а на фарватере туер поставим и пароходы по всему Енисею пустим. Ох и расцветёт же у нас губерния!