Разделавшись с самой насущной проблемой, я подошла к раковине, чтобы умыться и, случайно взглянув в зеркало, застыла, забыв открыть воду. Чуть нахмурившись, я рассматривала своё отражение, пытаясь понять, что не так? Что-то изменилось, но что? И тут до меня дошло – синяки! Синяки под глазами исчезли. Совсем! Невероятно! Они так давно стали частью меня, что я перестала обращать на них внимание. Первое время, по совету той же Грейси, я ещё пыталась их замазывать тоналкой, но получалось только хуже, тонкий слой их не брал, а более толстый превращал моё лицо в какую-то посмертную маску. Так что я махнула рукой и перестала обращать на эти синяки внимание. Ну, есть и есть, у меня хватало других забот, чтобы ещё и об этом переживать.
А теперь они исчезли, так, что собственное лицо мне показалось незнакомым. Чудеса!
Решив проверить всё до конца, я быстро осмотрела все свои повреждения, о которых помнила. Синяки, ссадины, ожог – всё исчезло практически без следа, лишь немного другой оттенок кожи указывал на то, что она была повреждена в этом месте. А вот шрамы остались, с ними ничего не произошло. Что, в общем-то, логично – по словам Кристиана, «волшебная» кровь лишь помогает регенерации человека, излечивает то, что человек и сам бы излечил со временем, а шрамы человеческий организм не излечивает. И шрамы Томаса эту теорию подтверждают.
Но как же тогда Арти? Ведь, в отличие от моих синяков, его болезни со временем никуда бы не делись. Даже с помощью медицины. Как же его собираются вылечить? Но ведь собираются, и уверены в успехе. В общем, я запуталась, поэтому лучше просто приму на веру исцеление Арти, как в это верят все остальные.
Кстати, об Арти! Чем дольше я стою тут, уставясь в зеркало, пока мои мысли мечутся в бесполезных попытках понять то, что лучше просто принять на веру, тем сильнее отдаляю нашу встречу. Мы не виделись уже два дня, малыш, наверное, расстроен такой длительной разлукой, так что лучше поспешить.
Быстро приведя себя в порядок, я надела новую одежду, найденную там, где оставила свою, грязную после вчерашнего падения – судя по всему, это тоже результат щедрости пока ещё незнакомой мне Джулии. Из моих вещей остался только ремень с сумочкой, который я продела в одолженные мне джинсы и вышла в спальню.
Кристиан уже снова был там, в черных брюках и синей рубашке, сменивших одежду, в которой он спал. Он был чисто выбрит, а чуть влажные волосы убраны в хвост на затылке. Я подавила порыв попросить у него резинку, чтобы тоже собрать свои волосы в хвост, почему-то застеснялась и лишь привычно убрала пряди с лица за уши. Кристиан устанавливал стойку для капельницы возле уже убранной кровати.