«Я не знаю, о чём она думала. Ты про состояние аффекта слышал? Не думаю, что она в тот момент была особо адекватна. Но, как ни странно, у врача нашёлся вариант. Он сказал ей, что в больницу как раз поступила мать-одиночка, которая собирается отказаться от своего ребёнка, отдать его на усыновление. И он может подменить детей: мёртвого запишет отказником, а отказника, то бишь меня, отдаст ей. У детей был разный пол, но УЗИ ведь частенько ошибается, верно? Кто обратит на это особое внимание? В общем, так они и сделали. Моя приёмная мать получила ребёнка, которым могла удержать мужа, доктор – нехилую денежку, а я – семью, которая хотя и не особо меня любила, по сравнению с другими детьми, родными, но всё же растила и где-то даже баловала. Вот такая моя история».
Какое-то время Голос молчал. Потом, очень медленно, с расстановкой, проговорил.
«Рэнди, где и когда ты родилась?»
«В Портленде. Двадцать восьмого декабря тысяча девятьсот девяносто пятого года».
«Господи! – буквально простонал Голос. – Я поверить в это не могу… Рэнди, пожалуйста, подойди к зеркалу. Пожалуйста!»
Меня несколько удивила эта просьба, но мне было не сложно. Собираясь встать, я сообразила, что полностью обнажена. Хорошо, что в таком виде к зеркалу не подлетела. Пошарив глазами вокруг, я заметила футболку Гейба, в которой провела почти весь вчерашний вечер, небрежно повисшую на спинке кровати. Стараясь не встречаться глазами ни с какими отражающими поверхностями, вроде полированных стенок тумбочки, я доползла до изножья кровати, на которой впору было в футбол играть, и быстро натянула на себя это импровизированное платьице. После чего пошлёпала в ванную, впервые обратив внимание на разбросанные по полу ошмётки одежды.
Четвёртый комплект, второй за день – это явно был мой личный рекорд. Хорошо хоть, что это не моя одежда, пусть Гейб сам своей племяннице объясняет, куда делись одолженные мне вещи. Впрочем, учитывая, что Гейб оплатил все мои покупки в Грейт-Фолс, он имеет полное моральное право рвать мою одежду хоть каждый день.
Зайдя в ванную, я встала перед зеркалом, слегка ужасаясь тому, что было у меня на голове. После довольно бурной ночи часть волос выбилась из французской косички и стояла дыбом. Я начала быстро расплетать её, пальцами пытаясь как-то разобрать и пригладить спутанные пряди.
– Приходи ко мне в пещеру – будем мамонтов пугать, – оценила я свой внешний вид. Бедняга Гейб – увидеть такое чучело с утречка, наверное, не самое приятное зрелище.
Уставившись в зеркало, я ждала реакции Голоса. Он молчал.