– Отвечу, – едва ли не прохныкал бывший босс. Он как-то весьма быстро сдулся.
– Хорошо. Первое – что вы вообще здесь делаете?
– Мы изучаем мутантов. Нам привозят… образцы, и мы их изучаем. В основном – пытаемся определить, что привело к их мутации, и как это предотвратить или вылечить!
– Очень благородно. Значит, «мутации»…
– Ну, как-то они появляются такими. Мы и родителей изучаем – чаще всего у тех всё в порядке. Значит, дело именно в мутациях, а не в наследственности.
– И как долго вы исследуете «образцы»?
– Обычно два-три месяца. Иногда до полугода.
– А что с ними происходит потом? – я видела, что Гейб едва сдерживается. Меня тоже передёрнуло, когда он назвал детей образцами. Как нечто неодушевлённое. Я ведь тоже могла стать одним из «образцов».
– Мы их возвращаем. Наше дело – только собирать и исследовать данные. Мы никого не убиваем, нет! За ними приезжают, и мы передаём и их, и все собранные данные.
– Так, ладно, с этим более-менее разобрались. Теперь другой вопрос – где родители этих детей?
– Здесь. Их камеры в подвале. Детей нам, как правило, привозят вместе с родителями.
– Как правило? А что, бывают исключения?
– Да. Иногда. Когда родители тоже мутанты – их отвозят в другое место. Здесь у нас нет подходящих условий для их содержания.
– Кажется, я поняла, почему Роджер ищет свою семью не в том месте! – воскликнула я. – Его везли не сюда.
– Верно, – кивнул Гейб. – Это многое объясняет.
Он вновь продолжил допрос.
– Где содержат остальных пленников?
– Я не знаю!
– Пирс!
– Нет! Не надо! Я расскажу вам всё, что мне известно, только не делайте мне больно!
– Продолжай, – кивнул ему Гейб, жестом останавливая Пирса, который снова потянулся было к ушам допрашиваемого. Тот, с явным разочарованием отступил.
– Мы здесь лишь проводим исследования. Изучаем. Раз в месяц сюда приезжают из главного офиса и забирают результаты и собранные анализы. Тогда же увозят тех, кто уже был полностью обследован. Время от времени привозят новые образцы. В остальное время у нас нет с ними связи. Мы просто проводим обследование и всё! Я просто учёный!
– Доктор Менгеле тоже называл себя «учёным», а по сути был палачом, – хмуро обронил Ричард.
– Я не причинял им боли! – вздрогнув, воскликнул «исследователь».
– Причинял, – буркнула девочка с пирокинезом. Гейб повернулся к ней и усмехнулся.
– Можешь его стукнуть, если хочешь.
– Хочу! – девочка быстро подошла к «учёному» и с размаху врезала ему ногой по лодыжке. Потом, немного подумав, врезала ещё раз. – А это за малыша Тедди.
– И за меня! – младшая девочка тоже стукнула его. И если от первых двух ударов он лишь вздрагивал, то от третьего громко охнул и дёрнулся – ботинок малышки врезался точнёхонько в косточку на его щиколотке. Я злорадно заулыбалась – знала, насколько это может быть болезненно.