— Мистер Джон Резникофф покупает волосы для коллекции, — уточнил мальчик. — Не думайте, что он раскапывал могилу Линкольна.
— О! А я уж подумала.
— Мистер Ашрита Фурман, гражданин США, прошел восемьдесят целых девяносто шесть сотых миль со стеклянной бутылкой молока на голове.
— За один раз? — недоверчиво переспросила Уна.
— Мистер Ашрита Фурман также поставил рекорд по числу рекордов. — Мальчик помолчал. — Во-первых, где мне взять стеклянную бутылку с молоком? Во-вторых, как мне отмерить восемьдесят миль? В-третьих, разве мама разрешит мне прошагать восемьдесят миль с бутылкой на голове, даже если я соберусь?
Он снова помолчал и добавил:
— Таковы мои дела.
Хотя о себе он рассказывал немного, Уна догадалась, что школа была для него пыткой: день за днем он прятался на заднем ряду в страхе, что его вызовут. На переменах он, наверное, стоял в одиночестве. Ее сыновья легко обзаводились друзьями, особенно Фрэнки — такой солнечный, он всем нравился. Этот мальчик, с его размеренным голосом и сдержанными манерами, гораздо больше походил на ее ребенка, чем собственные сыновья.
— Я знавала человека, который жонглировал мышами, — сказала она.
Он широко раскрыл глаза, и она вдруг брякнула о своем побеге из дома.
— Вы сбежали из дома? — переспросил мальчик, и она поняла, что подверглась переоценке в его глазах. — Вы бросили свою маму?
— Время было занятное, в воздухе пахло войной. Я в том году укоротила все свои юбки, сколько их у меня было, да и другие девушки в Кимболе сверкали икрами.
Подстегиваемая внимательным взглядом серых глаз мальчика, Уна продолжала:
— Мистер Холмс был хозяином труппы; шулер, насколько я могу судить. Представление у него было так себе, обычное дело для бродячих трупп, больше походило на карнавал вроде тех, что устраивают сегодня в торговых центрах.
— О! — воскликнул мальчик. — Я однажды был на таком.
— Ну и как тебе?
— Карусель крутилась очень быстро.
— Ну, у нас была старая каруселька, которую мистер Холмс выиграл в покер, — добротный такой двухрядный «Армитаж Хершелл», переносная модель. Приехал — разобрал, собрал — уехал. Видал такие?
— Никогда, — мальчик снова широко раскрыл глаза. — Вот бы повидать.
Уна вынула карты и начала их тасовать.
— Они старались изо всех сил: эта карусель, какие-то третьеразрядные трюки, попугай, который исполнял «Те самые дни» голосом Софи Такер. Слышал ее?
— Нет. А можно послушать?
— Моя «виктрола»[6] давно сломалась, — ответила она. — Шесть вечеров подряд я ходила смотреть на это представление. А на седьмой вечер влюбилась прямо там, возле карусели.