…
Такое, как треугольник вершинкой вниз, нежное, но острое. Лисье лицо. Умные глаза. Эта женщина умела смеяться. И двигалась плавно, как теплая вода.
…
Да знаю я, послушай! Но это правда, она так двигалась. Даже в гостиной, среди моей жалкой обстановки, без зрителей, когда учила меня этому глупому танцу. Можно понять, почему у мужчин от нее кружилась голова. Она умела пробудить в них что-то… поэтическое. Я не очень освоила джиттербаг, как ты мог только что убедиться. Потом зазвучала другая песня, из кинофильма.
…
«Тамми». Про девушку, которая влюбилась. Я не вспоминала эту песню много лет. Пела ее Дебби Рейнолдс таким голосом, который вызывал в памяти кленовый сироп — густой, сладкий.
…
По темпу это был вальс: раз-два-три, раз-два-три. Луиза сказала: «Позвольте вас пригласить на тур вальса?», я ответила: «Позволяю», и готово — мы принялись вальсировать. Луиза, знаешь ли, мастерски танцевала, даже мужскую партию, так что мы провальсировали до конца песни и ни разу не сбились. «Не старайся, — сказала она. — Просто растворись. Растворись в мужчине и позволь ему вести тебя».
Вспомни эти слова, когда у тебя появится девушка.
…
Конечно, появится. У такого красивого мальчика, как ты, обязательно. И к концу песни — мне сию секунду это вспомнилось — я вся обливалась. Обливалась слезами.
…
От жалости к себе, наверное. От своего одиночества в этом мире. Рэндалл был хорошим сыном, очень вежливым, ответственным, обязательным. Но равнодушным, при всем при том. Мы с Говардом были для него обязанностью. Он навещал Говарда каждое второе воскресенье месяца, а меня — каждое четвертое. Как часы. По расписанию.
…
О, я, в общем-то, никогда не жаловалась на свое одиночество. Но когда ты танцуешь с единственной подругой, и по радио звучит эта сказочная песня, и поют ее словно во сне, то невольно плачешь. Просто плачешь, и все.
…
Конечно, ты понимаешь. Иначе зачем бы я стала тебе все это рассказывать?
…
Она просто танцевала вальс. А меня словно подхватила метель, и на мне нет ничего, кроме нижнего белья. Можно подумать — Луиза сама и есть метель, которая кружит вокруг меня и окутывает, спасая от ветра и холода, даже если сама их вызвала.
…
Вообще-то мы никогда об этом не говорили потом. Мы съели десерт, как всегда, поболтали чуть дольше, чем всегда, перед уходом она поцеловала меня в щеку, как всегда, и ушла домой, как всегда.
…
Я не помню. Скорее всего, торт. Я все эти годы храню рецепт Мод-Люси — торт с ложкой томатного супа. Я часто его пекла. Между прочим, рецепт этот достался ей от тетушки, той самой, за которой она ухаживала летом 1914 года в Граньярде. Если б не эта тетушка, я бы никогда не сбежала с бродячей труппой. И Виктор не соблазнил бы меня. И первый сын у меня не родился бы. И вот уже девяносто лет я пеку этот дурацкий торт.