Куин произнес наконец:
— Сэл считает, конфликт исчерпан.
И стал помогать им укладывать аппаратуру.
К счастью, домой он ехал один, радуясь благополучному избавлению от кающегося приятеля и благодаря Бога за старую машину Уны, в которую никто не соблазнился подсесть. Залитое лунным светом шоссе блестело, каждая следующая миля не отличалась от предыдущей.
Мальчик родился в самый разгар этой истории с Дэвидом Кросби, и в больницу к Белль Куин приехал весь в мыслях об острове под звездным небом, о задрапированной беседке, о будущем, которое может открыться перед ним. Когда они с Белль принесли своего хрупкого, невесомого сына домой, Куину показалось, что дверь в это будущее захлопнулась. Если не считать одной неожиданной, примиряющей детали: у младенца были удивительные пальцы. Длинные гибкие отростки на крошечной ладошке. Куин сразу подумал: гитарист.
Чувство, которое он испытал теперь, вспоминая об этом, слишком растревожило его, чтобы подобрать ему название. Белль сказала бы, что это воспоминание о любви. Скорее, это был призрак любви: проблеск того-что-могло-бы-быть. Такой краткий, что не оставил после себя ничего, кроме болезненного следа от вспышки.
Уже в черте города Куина остановил полицейский. Очень молодой, словно ребенок, нарядившийся во взрослую форму, он действовал в строгом соответствии с инструкцией.
— Сэр, ваши права и документы на машину.
Черт, подумал Куин. Черт-черт-черт-черт. Он обнаружил документы на машину Уны в пластиковом кармашке, хрустящие, яркие, в безупречном состоянии, а вот заднее сиденье наводило на мысль об ограблении музыкального магазина.
— Подождите в машине, сэр.
Полицейский отошел к своему фырчащему автомобилю, а Куин вглядывался в субботний поток машин на Брайтон-авеню. Этот отрезок дороги был заполнен сетевыми ресторанами и дешевыми мотелями. Впереди светилась большая яркая вывеска супермаркета, а за ней — реклама автосалона на углу Сибли. Совсем рядом, рукой подать, он мог бы рвануть туда, через две минуты постучаться в дверь Уны, напугать ее, а потом она заступится за него — «Конечно, я дала ему разрешение на автомобиль, иначе как бы он, по-вашему, заполучил мои ключи?» — но прежде нужно, чтобы коп проверил его историю вождения.
Минуты шли за минутами. Куин отдался тому, что Эми называла «кармой момента», считалось, что это позволяет ощутить единство с мирозданием, если, конечно, карма не пшикнет, как сейчас, а ты ощутишь единство разве что с собственным нелепым «я». Скорбные излияния Лабуха каким-то образом проникли Куину под оболочку, набухали там и пульсировали, и он ничего не мог с этим поделать, только ждать.