Ай да Алла, ай да сука! Но откуда она вообще узнала, кто мать ребенка, о котором я ей сказал?
Нахмурившись, я сухо ответил:
— Правды в этом всем ровно один процент. А именно то, что Рома может быть моим сыном. Если ты, конечно, не вспомнила, что развлекалась с кем-то еще, — криво усмехнулся я.
— Да как вы смеете! Я вообще не помню, как потеряла невинность!
— Я тоже, — спокойно парировал в ответ.
— Так у нас…
— …был секс, — закончил я.
— И вы не знаете, лишили ли меня девственности?!
— Я был пьян, — признался, подернув плечами.
— Чтооо?!
— Да ты вообще-то тоже хороша! — резко отреагировал я. — Как можно о таком не помнить?! Что ты там приняла, черт возьми?!
Я даже не заметил, как оторвался от стола и оказался вдруг рядом с Беляшкиной. Понял, что она до невозможности близко только тогда, когда обнаружил, что ее неровное дыхание касается моего лица. И ее губы… полные, красиво очерченные губы… настолько рядом, что если я…
— Транквилизаторы, — сказала она.
— Что? — не понимающе моргнул я, с трудом переводя взгляд с губ на глаза Оксаны.
— Я была на транквилизаторах.
Чудесно. Не сдержавшись, я хохотнул:
— А мы прекрасная парочка. Пьяный мужик и девица на транквилизаторах!
— Не вижу ничего смешного, — буркнула Оксана.
— Ну, не плакать же теперь, — в очередной раз пожал плечами я. Надо было отстраниться, но близость Беляшкиной мне отчего-то нравилась. И ведь сейчас я отнюдь не был пьян!
Все же сделав шаг назад, я спросил:
— И часто с тобой бывали такие провалы в памяти?
— Нет. Только один раз…
Тот самый. Что ж, значит, Рома все же наверняка мой ребенок.
— В общем, вот что, Беляшкина, — сказал я решительно. — Я не собираюсь отбирать у тебя ребенка. Но если он — мой, я намерен участвовать в его жизни весьма активно. Это ясно?
— Но Алла…
Бл*дь! Она вообще слышала, что я говорил?
— С Аллой я разберусь, — пообещал я. — Что же касается остального, завтра мы пойдем и сделаем днк-тест.
— Но…
— Никаких «но»! — отрезал я. — Я хочу точно знать, мой ли это ребенок. И если мой — не советую мешать мне с ним видеться, Беляшкина.