— У вас с Натахой?.. — поторопил я его с продолжением.
— Было, — сказал он многозначительно.
Я взметнул вторую бровь. Тоже мне! Ну было и было.
— И? — поинтересовался я.
Вовчик провел пятерней по гладко зачесанным назад волосам, а потом вдруг резко вскочил на ноги. И затараторил:
— Понимаешь, у меня еще никогда и ни с кем такого не было! Я думал, что всего-то погоняем по ночному городу, в Макдональдс заглянем и все такое прочее… А она… она…
Он аж задохнулся, подбирая слова и, в конечном итоге, упал обратно в кресло.
— Она такое творила!
— Подробности необязательно, — хмуро перебил я. — Боюсь умереть от зависти.
Вовчик даже не обратил на меня внимания и просто беспомощно спросил:
— И что мне теперь делать?
— Поехать к ней и продолжить этот постельный аттракцион? — предложил я.
— Я не могу!
— Почему же?
— Потому что такого у меня еще не было!
Я устало потер переносицу, перестав напрочь понимать в чем проблема.
— Беда-то в чем? — уточнил я после паузы.
— В том, что я боюсь! Мне страшно к ней привязаться. И страшно остаться без нее.
Вот тут я, кажется, прекрасно его понимал. Я тоже боялся того, каким зависимым становился от Беляшкиной. И значит — слабым и уязвимым.
Но когда слушал Вовчика, сознавал, насколько это все неважно на самом-то деле. В чувствах, как и в бизнесе, порой нужно было рисковать, чтобы выиграть.
— Значит, так, — решительно сказал я. — Вот у меня — проблема. Мне не дают. А тебе дали, да так, что ты теперь сам не свой! Так не упускай эту женщину из-за какой-то ерунды, ясно?
Вовчик кивнул, словно только и ждал моего напутствия. И наконец поинтересовался:
— У тебя чего, с Оксанкой нелады?
— Нелады не то слово, — буркнул я. — Она от меня сбежала посреди секса.
Вовчик присвистнул.
— И чего сказала?
— Что она не может и ей домой пора.
— И чего думаешь?
Я пожал плечами.
— Пытаюсь понять, что ей во мне не так.
Вова взглянул на меня так проницательно, что я аж напрягся. Последний раз на меня так смотрели в церкви в детстве, куда бабушка водила меня исповедоваться.
— А ты не думал, — протянул многозначительно Вовчик, — что дело, может, не в тебе, а в ней самой?
— В смысле? — нахмурился я.
— Ну Беляшкина твоя, прямо скажем, не топ-модель, — произнеся это, Вовчик примирительно поднял ладони. — Она могла стесняться своего тела. Или, может, на ней были стремные труселя. Женщин парят такие вещи.
Вот уж последнее, о чем я думал в тот момент, так это о том, какие трусы буду с нее снимать! Но Вовчик был прав в одном — в голове у Оксаны все могло выглядеть именно так.