Я прошла по коридору, спустилась по лестнице и раскрыла дверь в анархистский штаб.
– А вот и Саша, – сказала по-русски Со.
Из моих старых знакомых здесь были трое – Майкл, его сестра Сара и бойфренд Майкла Раджив, который за время моего отсутствия подкрасил свою бородку хной и сделался окончательно похож на древнеиндийского душителя при луне. Сара почти не изменилась, только ее ежик подрос и стал темнее. Что касалось Майкла, то он находился на той стадии очкастой бородатости, когда с человеком уже не происходит никаких заметных перемен вообще.
Кроме них на подушках сидели еще двое – парень и девушка. Парень был старше меня, а девушка сильно младше. Последнее наблюдение оказалось не слишком приятным, и я подумала, что патриархат мог бы свалить из моей головы хотя бы сейчас.
Я узнала соотечественников и догадалась, что они ночевали на яхте – для визитов было еще рано. Видимо, Со подцепила их где-то в Стамбуле, как и меня. Похоже, это был ее метод борьбы с тоской по Родине.
Парень походил на сильно растолстевшего Керенского – у него был такой же шваброподобный ежик и лицо церковного певчего, растленного сначала попами, а потом бродящими по Европе призраками. С современностью его связывала черная майка с красной надписью «VIVA PUCE»[16]. Я первый раз видела латинские буквы, написанные славянской вязью. Выглядело интересно.
Девушка была очень белокожей, с настоящей русой косой. Она напоминала гусыню. В хорошем смысле – видно было, что будет заботиться о своих гусятах и защищать их от любого гусака.
Я опознала их не по одежде и даже не по лицам, а по тому, как они отреагировали на русскую речь – чуть напряглись.
У меня не возникло ощущения, что они рады встрече с соотечественницей. Впрочем, особой радости я тоже не испытала. Это был вечный и многократно описанный феномен «встреча русских за границей».
– Hi, Sasha, – сказал парень. – Nice to meet you. I’m Alexey.
– Саша, – ответила я кисло.
– Тамара, – представилась девушка. – Не выпендривайся, пожалуйста, Леша.
– Ничего, – сказала я. – Это интересно, кстати. Почему русские за границей избегают друг друга и стараются не говорить по-русски? В смысле, если знают язык?
– Можно по-английски? – попросил Майкл. – А то нам кажется, что вы вступаете в заговор против нашей демократии.
Я повторила по-английски.
– Это, – сказал Алексей, – легко одалживает себя пониманию.
Он говорил по-английски немного замысловато, но с идеальным произношением. Казалось, у него в голове работает целый штаб из пыльных дядек и тетек, предлагающих варианты формулировок. Я представила, как они поднимают над головой наспех написанные на картонках фразы – и Алексей сосредоточенно их зачитывает. Впрочем, так ведь и работает подсознание.