– Ваша вакцина оказалась неэффективной.
Тон журналиста отражал всеобщее негодование в стране по отношению к тем, кто наживался на мировом бедствии.
– И это прискорбно, – ответил Блюм. – Не из-за примитивных соображений коммерции, а потому что вакцина могла бы спасти жизни.
– Так почему же она не работает? – раздался другой укоризненный голос.
– Потому что мы сделали неверное предположение, – с легкостью ответил Блюм. – Птичий грипп существовал уже давно, но лишь в 1997 году подтвердился первый случай заболевания человека. Тогда вирус передался человеку от птицы. Но с этого момента было лишь вопросом времени, когда птичий грипп объединится с вирусом человеческого гриппа и возникнет форма, передающаяся от человека человеку. Мы знали, что, когда это случится, весь мир попадет в беду. Пандемия была неизбежной и почти наверняка стала бы страшнее, чем испанка в 1918 году. Которая унесла жизни пятидесяти миллионов человек. Так и началась гонка в попытке найти способ победить грипп, прежде чем разразится эпидемия. – Блюм провел рукой по ежику волос на макушке. – И мы одновременно со многими другими попытались создать в лаборатории то, что выглядело бы для иммунной системы как передающийся через людей птичий грипп. Чтобы таким образом создать вакцину. Это значило объединить соответствующие гены птичьего гриппа H5N1 с обычным гриппом человека. Для этого мы выбрали штамм гриппа H3N2, которым чаще всего болеют люди. – Врач покачал головой. – Цель заключалась в том, чтобы поменять местами восемь генов обоих вирусов, один за другим, и посмотреть, какие комбинации создадут версию, легко передающуюся между людьми. Проблема в том, что таких комбинаций двести пятьдесят, и найти верную – все равно что выиграть в лотерею.
– Но вы решили, что у вас получилось.
– Да. Потому что, когда вирус и впрямь появился, мы обнаружили, что создали почти идентичный. Но вот загвоздка: он отличался ровно настолько, чтобы иммунная система не дала себя обмануть, и мы поняли, что потребуется минимум полгода, пока мы сумеем это исправить.
– А кто-нибудь в «Штейн-Франкен» может объяснить, почему эпидемия началась в Лондоне, а не в Азии?
– Это не наша задача, – обтекаемо ответил Блюм. Если он и уловил исходящую от журналиста враждебность, то не подал вида. – Такой вопрос следует задать агентству по охране здоровья. – Он ненадолго умолк. – Но не нужно иметь семь пядей во лбу, чтобы догадаться: достаточно одному инфицированному прилететь в Лондон, Нью-Йорк или Париж из Вьетнама, Таиланда или Камбоджи, и он посеет семена. В современный век путешествий мы все живем в одной большой деревне. И создали превосходный инкубатор для взращивания и передачи инфекций – в автобусах, самолетах и метро. Оставалось только дождаться катастрофы.