За окном ветер гнал облака мимо луны, а Рахмонеслу казалось, что это луна так быстро проплывает по ночному небу. Он уже забыл про сестру, за которой выбежал из дома и которая сейчас шла вместе с Иваном к тополиной аллее.
Рахмонесл стоял у дома и смотрел на летящую луну.
В трактире был дым коромыслом. Один из друзей Федоркивых, тот, что всегда пил за чужой счет, снял с себя тулуп, вывернул его мехом наружу и стал ползать по комнате на четвереньках и то лаять, как собака, то рычать, как медведь. Все вокруг покатывались со смеху. Наконец и другие опустились на четвереньки, и вот уже казалось, будто в трактире не осталось никого, кроме медведей, волков и собак. Рев стоял невообразимый. Вдруг кто-то предложил спрятаться под окнами еврейского дома и подшутить над Ароновой семьей. Выпив для храбрости еще по стаканчику, вся толпа с лаем и воем выползла из трактира.
Когда они подошли к дому Арона, Рахмонесл все еще стоял у стены и играл с лунным лучом. Увидев рычащую и лающую толпу, он в ужасе бросился прочь, а те даже и не поняли, кто от них убегает. Они бросились за ним. Рахмонесл добежал до колодца и, не зная, куда деться, стал бегать вокруг него. А толпа все приближалась с пьяным хохотом и рычанием. Он остановился, остановились и бежавшие за ним звери. Его бедное больное сердце бешено колотилось, и вдруг он увидел, что и луна несется за ним, и попробовал бежать в другую сторону. Преследовавшие его звери тоже побежали в другую сторону. Теперь они бегали вокруг колодца, да так быстро, что не видели, кого преследуют. Рахмонесл снова развернулся и побежал. Его охватило отчаяние, а преследователей эта погоня только еще больше забавляла. Так они несколько раз обежали вокруг колодца, то в одну сторону, то в другую, то в одну, то в другую.
Вдруг Рахмонесл ухватился за край колодца и увидел внизу еще одну луну. Внизу луна, наверху луна, а с двух сторон — звери. Тогда он закрыл глаза, луна, звери и колодец закружились в его больной голове, и он бросился в воду.
Вокруг колодца прыгали и ползали на четвереньках братья Федоркивы. Спустя какое-то время они заметили, что тот, за кем они гнались, исчез. Они не знали ни куда он пропал, ни кто это был.
На шум из дома вышли Арон и Юз. Старый Федоркив только и сказал: «Вот они какие, мои взрослые сыновья». Те встали, немного пристыженные, смущенные, но никто из них не видел, как маленькие, тонкие ручки пытались ухватиться за скользкие, замшелые камни колодца и все соскальзывали и соскальзывали.
Старый Федоркив пошел домой, вернулись домой и его сыновья. Иван проводил Рохл. Все были рады оказаться в теплой комнате, а если бы кто-нибудь в эту минуту заглянул в колодец, то услышал бы последний всхлип воды и увидел бы последние круги, расходящиеся, будто после брошенного камня. Потом и вода успокоилась, поглотив жертву.