Однажды в субботу я прогуливался со своим старшим братом по Линии А, а навстречу нам шел Шимеле Рускин. Мы остановились поболтать. Шимеле был удивлен, что у меня есть такой высокий и сильный старший брат-солдат. Он сразу же отвел его в сторонку, чтобы поговорить с ним наедине. Издалека я только видел, как через некоторое время брат мой побледнел, протянул Шимеле руку и сказал: «Спасибо вам, спасибо за все!» Потом мы уже гуляли с ним вдвоем и говорили о других вещах, как вдруг брат спросил меня, правда ли это, что Йойне Бурлак меня бьет. Мне стало стыдно, и я попытался соврать. Тогда он спросил: «Ты бы и отцу нашему стал врать? Я твой старший брат, и здесь, на чужбине, я тебе вместо отца. Бил тебя Йойне — или Шимеле Рускин сказал мне неправду?» И тогда я признался во всем.
В ту же ночь, в три часа, когда все мы стояли у стола и крутили рогалики, в пекарню вошел мой брат и очень приветливо поздоровался: «Добрый вечер, пекари!» И все поздоровались с ним в ответ. Тогда он спросил: «А кто из вас Йойне?» И тот прокричал громко и задиристо: «Я, солдат, что вам угодно?» На что мой брат ответил: «Вот что, свинья, я хочу сказать тебе на своем солдатском языке: маленький Сайка, которого ты все время бьешь, — мой брат». И влепил ему затрещину справа, потом слева, потом снова справа, потом снова слева, и еще одну справа и еще одну слева! Йойне закрывал лицо обеими руками, а получив еще удар кулаком по голове, отошел, шатаясь, к стене и молча встал. Остальные подмастерья смотрели на все это, ухмыляясь, а Шимеле Рускин сказал: «Мы тебя не раз предупреждали, Йойне». Напоследок мой брат прибавил: «Теперь, скотина, я уйду, и если ты тронешь его еще хоть раз, я точно отправлю тебя как подарочек в гробу твоей шлюхе-матери прямо в Коломыю, в твой большой город!» Сказал и ушел. Все напряженно молчали. Я разволновался больше всех, потому что как бы я ни радовался, как бы ни гордился и ни благодарил своего брата, втайне я все же с ужасом ожидал, что теперь будет. Все продолжали молча работать. Работали и мы с Йойне. Как вдруг он закричал на меня: «Эй, ты что, совсем, что ли, дурной? Почему ты не сказал мне, что у тебя здесь брат служит в артиллерии?» Артиллерийская казарма была совсем рядом с пекарней, и все вдруг стали смеяться над Йойне, а Шимеле Рускин, покряхтывая от удовольствия, сказал: «Эх ты, Йойне, ты не просто плохой человек, ты еще и тупой! Зачем ему тебе это говорить, если его брат может объяснить тебе все доступным солдатским языком лично и при свидетелях!» «И что за трусливая скотина, — сказал старший сын пекаря, — даже не пытался сопротивляться. А как бить маленького беззащитного мальчишку, это он может!»