— Ладно, ждите наших указаний, — сказал Четырбок и, положив трубку, повернулся к Соловьеву: — Понял, что происходит? Вспомогательный поезд обычно стоит на запасном пути и трогается с места, когда где-нибудь происходит крушение. А тут он выведен на третий путь шестого парка, откуда можно без маневров двигаться по всем направлениям... И самое главное, на нем нет путейцев-ремонтников и ведет паровоз тот самый меньшевик машинист Васин, которого час назад вызывали к Жданову...
— И все это после того, как Жданов запрашивал Фаниполь насчет бронепоезда... — задумчиво глядя куда-то в угол, прибавил Соловьев. И чуть погодя поднял глаза на Четырбока: — Ты думаешь, они хотят пустить вспомогательный против бронепоезда? Устроить крушение?..
— Никак иначе это не объяснишь. Понимаешь, как только они получат сообщение, что бронепоезд вышел из Фаниполя, вспомогательный выйдет ему навстречу. Приблизившись, этот меньшевистский гад поднимет пары, сам выпрыгнет из паровоза, а поезд на полном ходу врежется в бронепоезд...
— Да, дела... — протянул Соловьев.
— Что же делать, а? — спросил Четырбок. Соловьев минуту раздумывал, потом придвинулся и Четырбоку:
— А что, если мы захватим вспомогательный и пойдем навстречу бронепоезду? И поможем ему благополучно прийти в Минск?..
Теперь уже задумался Четырбок. Потом сказал:
— Что же, пожалуй, это единственный выход...
Минут через пятнадцать — двадцать Соловьев, Четырбок, составитель поездов Кузьменков, стрелочники Девочко и Макаревич с группой рабочих-красногвардейцев, вооруженных винтовками, подбежали к тихо пыхтевшему паровозу вспомогательного поезда. Соловьев, Четырбок, Кузьменков и Макаревич поднялись на паровоз.
Машинист Васин, человек лет тридцати с бесцветными глазами, испуганно заморгал, глядя на этих четверых, тесно окруживших его в паровозной будке. Он знал, кто они, и понимал, что явились неспроста.
— Что ты тут стоишь один-одинешенек, друг Васин? — спросил насмешливо Четырбок.
Глаза у Васина забегали, и он ответил запинаясь:
— Не знаю... Приказано стоять тут и ждать указаний...
— Указаний? — переспросил Четырбок. — Ну вот мы и даем тебе указание: трогайся в путь!
— Куда?
— Туда, куда ты и должен был ехать, — в Фаниполь! В глазах машиниста отразились одновременно недоумение и страх.
— Да, но я не могу так... без ведома начальника станции...
— Послушай, Васин, — прервал его Четырбок. — Ты же знаешь, что помимо твоего начальника на станции есть и я, комиссар красногвардейского отряда. Знаешь, что когда ваши потребовали сдать оружие и распустить отряд, то я им показал дулю, и отряд до сих пор существует... И, конечно, знаешь еще, что, когда ваши хотели пропустить через Минск какие-то эшелоны, я им сказал, что разнесу станцию вдребезги и взорву все пути, после чего ни один эшелон даже не подошел к Минску... Ведь знаешь это? Так вот знай и то, что с этой минуты твоим начальником и вообще хозяином твоей жизни является вот этот человек, член военревкома товарищ Соловьев. Куда он прикажет, туда и поедешь! — Считая вопрос решенным, Четырбок повернулся к Соловьеву: — Сейчас я пойду и рассажу людей по платформам, и вы трогайтесь в путь. Если этот будет артачиться, то шлепните его и позовите меня, — я сам поведу поезд...