— Ну и что будет? — спросил Пролыгин. — Отсюда все равно дадут телеграмму, — когда и в каком порядке мы вышли. И если там решат дать бой, то не постесняются раздолбать и ваш поезд... Нет, брат, если уж кто-то должен за кем-то прятаться, так это вы за нами.
— Да, это правда, раненых в такое дело впутывать негоже, — согласился Марьин. И, подумав, сделал новое предложение: — Тогда пошли кого-нибудь из своих с нами: свяжется с военревкомом, получит указания и вернется к вам...
— Сказанул! — рассердился Пролыгин. — Пока вы туда доедете, пока этот наш человек свяжется с военревкомом да неизвестно как прибудет сюда, пройдет черт знает сколько времени, понимаешь? Да и санитарному нельзя сейчас раньше нас соваться туда, потому как именно на станции может раньше всего начаться бой...
И в это время рядом послышался знакомый Пролыгину женский голос:
— Товарищ Марыш, вот вы где... А я ищу вас по всей станции...
Пролыгин живо обернулся и, узнав женщину, воскликнул:
— Ба! Изабелла Богдановна! Здравствуйте. Какими судьбами?
Евгеньева тоже узнала его и деловито кивнула:
— Здравствуйте... Так ведь это же наш поезд, не узнаете? Везем в Минск раненых. — И она тут же повернулась к Марьину: — Кирилл Иванович, надо спешить с отправкой поезда, ведь у нас есть тяжелораненые, которых надо срочно оперировать!
Марьин посмотрел на нее, потом на Пролыгина, почесал за ухом.
— Да вот вишь, Богдановна, получается такая петрушка, что нам с вами спешить туда без надобности...
— То есть как? — поразилась Евгеньева. — Почему? Марьин кивнул на Пролыгина, и тот объяснил.
— Неужели вы думаете, они смогут открыть огонь по санитарному поезду с ранеными? — недоуменно пожала плечами Евгеньева.
— По умыслу, конечно, не откроют, но по ошибке или сдуру, вполне может случиться... И потому лучше, если сначала туда пойдем мы с бронепоездом, наведем порядок, а потом уж придет ваш поезд, — ответил Пролыгин.
— Да и по умыслу тоже могут открыть огонь! — вдруг с жаром сказал Марьин. — Ведь мы везем не просто раненых, а гренадеров. А после того, что рассказал мне ваш муж, я понял, что там нас не очень жалуют и всякую подлость могут сотворить.
Изабелла Богдановна резко повернулась к нему, спросила:
— Так он вам рассказывал об этом?
— Угу. И мы еще с этим разберемся, дайте срок... Ну а пока идите к раненым. А мы с Пролыгиным продумаем, как все же быть...
Евгеньева, молча повернувшись, ушла.
— Что говорил ее муж? — поинтересовался Пролыгин. — Где ты его видел?
— Так ведь он же едет в этом поезде, раненый...
— Погоди, он же летчик, был при штабе армии, каким образом оказался среди раненых гренадеров? — изумился Пролыгин.