И несмотря на то, что Балуев был врагом большевиков — хотя бы потому, что они за короткий срок отняли у него полуторамиллионную армию, — но сейчас, сравнивая их со «своими», он невольно укорял последних:
«Да, голубчики, мелко мы плавали... Ну, мы, военные, чего греха таить, оказались не готовыми к революции, не понимали политику и уступили это дело вам... Но ведь и вы оказались не в состоянии тягаться с этими — солидными, настойчивыми, последовательными... Эх-хе-хе!.. Не знаю, до чего доведут они несчастную Россию, но вы наверняка не довели бы ее до добра...»
Ставка русской армии...
Царящие в ней рутина, неразбериха, равнодушие к нуждам армии уже сами по себе порождали неумелое управление войсками и были причиной многих неудачных, не до конца продуманных и материально плохо обеспеченных операций. С другой стороны, неистребимое низкопоклонство перед союзниками, готовность по первому их требованию бросать — вопреки интересам собственной страны и армии — сотни и сотни тысяч плохо вооруженных солдат в бой при самых невыгодных условиях, лишь бы облегчить положение англо-французов на западе, также приводили к бесчисленным жертвам, территориальным потерям и падению боевого духа армии.
Ставка, вернее, управление генерал-квартирмейстера (начальника оперативного управления) помещалось на высоком берегу Днепра в Могилеве. Рядом стоял дом могилевского генерал-губернатора, отведенный царю, когда тот, один или в сопровождении наследника приезжал в ставку. Вместе с ним в доме размещались престарелый министр двора, гофмейстер Фредерикс, дворцовый комендант Воейков и дежурный флигель-адъютант.
Хотя ставка считалась в походе, но жила вовсе не по-походному. Старшие начальники, офицеры и военные чиновники жили в номерах гостиницы «Франция», а обедали в бывшем кафешантане гостиницы «Бристоль», где были размещены чины военных миссий союзников. Размеренный, неторопливый ритм штабных занятий почти не отличался от довоенного. Единственным заметным «изменением» было, пожалуй, то, что из-за походных условий все бьющиеся, хрустальные, фарфоровые и стеклянные предметы из сервировки были заменены серебряными.
В ставке и вокруг нее вертелись десятки военных и штатских лиц немецкого происхождения, которые шпионили в пользу противника, предавали армию на каждом шагу и против которых ничего нельзя было сделать, ибо эти лица находились под высоким покровительством царского двора и самой императрицы.
Воистину ставка сделала достаточно много, чтобы в стране, и в первую очередь в армии, родилось неодолимое желание покончить войну революционным путем. А теперь ставка же решила взять на себя, и снова не без активного нажима союзников, роль душителя революции.