Неживой (Толбери) - страница 20
Зигой был великим охотником. Настолько великим, что уже при жизни о его мужестве и смекалке начали слагать песни. Его называли «Вайруйа Твавхико» — «договаривающийся с Древними Духами», оставшимися ещё с тех времен, когда лёд покрывал всю землю от юга до севера и с востока на запад. Обычно они жили в мире, но не все из Древних Духов терпели кочевой народ Зигоя на своих землях. Древние Духи были прожорливыми, и делиться с людьми не хотели.
Зигой хоть и уважал их, но не любил в ответ. Ещё молодым убил Красномордого, задравшего человек двадцать из племени тайкулов. Прогнал Кусторогого, когда тот затоптал жену двоюродного брата, пока та посла оленей. Почти пал от когтей Копьезубого, но смог смертельно ранить его и уползти к своим. «Договорился» с Белобиорном. Встал перед ним в полный рост, поднял острую пальму и посмотрел ему в глаза. Древний Дух понял, что даже если выиграет эту схватку, то вместо Зигоя придут другие. И он сам ушёл.
Родовое веретено племени Зигоя начали плести ещё из шерсти волосатых лифантов сто поколений назад, и теперь они продолжали завязывать узелки, продлевая нить шерстью благородных белоскальных бизонов — самых сильных зверей из Тех Кто Остался. Уже давно племя не знало бед и голода, давно рождало исключительно достойных сынов и дочерей, было богатым и именитым. И согласно закону, оно должно было помогать другим племенам. Поэтому, как только льды и непроходимые снега освобождали таёжные тропы, Зигой обходил Топи и устремлялся к Узорице. Пересекал её многочисленные реки и коротал душное лето в поисках добычи и богатств для своих родичей.
Ловил диковинных зверей и птиц, живыми или мёртвыми, привозил тем, кто платит, а когда не было работы, ходил за шкурами и пушниной. Выторговывал за них щедрую цену или сразу менял на товары и гостинцы для племени и соседей. Иногда были и вот такие вот заказы. Приходилось помогать «договариваться» и племени белокожих. Зигою никакой разницы не было. Жена должна рожать и следить. Мужчина должен брать и приносить.
Скоро жаркое и неуютное солнце отдалится, небо станет тусклым и дождливым, и наконец, можно будет вернуться домой. К тому времени как вдалеке покажутся его родные белоснежные степи и древние леса, мороз уже войдёт в свою силу. От него будет краснеть лицо, побелеют брови и усы, станет легко дышать, а земля будет приятно щёлкать от шагов.
Вдалеке он увидит дым и родные шатры. Красные, оранжевые, зелёные и жёлтые пятна, над которыми у зимы нет власти. Залают и завоют собаки, бросятся к нему первыми, тяфкая и сшибая его с ног. Жена охнет, бросит своё шитье, пустит льдинку по щеке, кинется обнимать его и целовать, благодарить духов, что он жив и что снова плечи его под крышей. Сайдар и Кайлак уже достигнут возраста лука и седла. Они выберут себе самых приземистых и крепких скакунов Вьюги, таких редких и роскошных, что белокожие вообще не верят в их существование. И если животные покорятся, то их новые хозяева будут каждый день вычёсывать им шерсть от льдинок костяными гребнями и говорить заговоры, чтобы с ними ничего не случилось. Миниатюрная Кинукэ станет чуть больше, но ещё красивее. И может, пора уже будет присматривать ей достойного юношу, бесстрашного и спокойного ещё с малых лет.