Глянцево-чёрная палочка артефакта странно дёрнулась, как будто её толкнули изнутри. И тут же будто прошёлся по коже холодный жадный ветер. Хрийз взвизгнула, отпрыгивая. «Питается страхом», — вспомнились слова Двахмира. Но как, скажите на милость, перестать бояться? Ненаш выругался, быстро встал между девушкой и столом. Сказал, с досадой качая головой:
— Нельзя сейчас! Нужно искать вторую половину…
— Пошли, — кивнул Двахмир.
— Надо одновременно, — сказал князь. — Я позову Дахар…
— Я… я тут одна не останусь, — нервно сказала Хрийз. — Вот с этой вот штуковиной одна не останусь!
Ненаш молча протянул руку, осторожно сгрёб ладонью враждебный артефакт – Хрийз заметила, что руку неумершего окутало защитное тёмное свечение, — и положил его себе в карман.
— Мы скоро вернёмся, дочь, — сказал князь. — Побудь здесь… Здесь — безопасно.
Хрийз кивнула. Что ещё она могла сделать? Открылись и схлопнулись магические порталы, в зале загуляло, отражаясь от стен, гулкое эхо, потом стихло и
Вначале Хрийз просто сидела за столом, положив голову на руки. Потом ей наскучило, и она пошла по зале, рассматривая портреты на стенах…
Портреты изображали князей Сирень-Камменогорских в полный рост.
Эффектные, в парадной военной форме мужчины, красивые женщины, в длинных, просто классического кроя, платьях. Детей здесь не было. Наверное, портреты детей висели где-нибудь в семейном крыле, а здесь всё-таки была не детская, тут собирался Совет. Подписей не было, не Эрмитаж всё-таки. Предполагалось, если уж ты здесь, то знаешь всех как саму себя и табличек с пояснениями тебе не надобно.
Внезапно Хрийз увидела на одной из картин… себя. Замерла, поражённо рассматривая изображение. Девушка, почти ребёнок ещё, стояла, опираясь локтём, на перила широкой лестницы, за её спиной угадывалось море, во взгляде стыла ледяная стужа, а на свободной руке сидел, раскрывая громадные крылья, Яшка. Ну, точно Яшка, такие же встопорщенные перья на башке и бессовестный оранжевый
А потом Хрийз заметила длинные, до середины бедра, чёрные косы и поняла, что видит сестру, Хрийэтему Старшую. Седина в Империи рядилась в чёрные цвета, и только у оставшихся здесь жить третичей возраст окрашивал жёлтые волосы буроватой краснотой, напоминавшей листья осенних клёнов на Земле. Красные виски были у Эрма Тахмира, тонкие красноватые прядки пробивались и в серебряных кудрях полу к ровк и-Д вахмира…
Гулкие хлопки нарушили тишину. Вернулись… Только, кроме Ненаша, пришла ещё и Дахар. Выглядела Дахар как всегда, безупречно, вся в белом, с деревянным, – длинными висюльками, — браслетом на руке. Только ауру свою не скрывала, не от кого было тут её скрывать.