– Кит!– крикнула Ляська. – Ты чего? Ты куда?!
– Сиди, – коротко приказала я, и девочка не посмела ослушаться.
Я стала невозмутимо спасать рыбу. Брала шампур за шампуром, втыкала острым концом в песок. Металлические рукоятки жглись, пришлось обернуть руки слоем психокинетической защиты. Защита всегда удавалась мне лучше всего. Ну, что сделаешь, моя паранорма изначально затачивалась не под войну.
Ляська встала.
– Пойду... извините, Энн.
– Сиди!– велела я снова.
Она села. Сказала чуть не плача:
– Ну что вы, в самом деле! А если он на камнях споткнётся?! А если лодку возьмёт и...
– Пусть спотыкается. Пусть берёт лодку. Вы ведь уже ходили в ночь под парусами, что он, по– твоему, не справится?
– В одиночку?!– изумилась Ляська. – Энн, вы что? Вы с ума сошли!
Служба Спасения Океании не вмешивается в опасные выходки любителей экстрима без серьёзного повода. Особенно если эти выходки не угрожают посторонним людям. С собой человек имеет право творить всё, что ему вздумается... до определённого предела. Если Кит возьмёт лодку, флаг, как говорится, ему в руки. Проследят, но вмешаются только тогда, когда мальчишка начнёт тонуть или ошибётся с курсом и проскочит мимо обитаемых островов в открытый океан.
– Ты ему кто? – поинтересовалась я. – Мать, сестра, любовница?
– Ну, знаете ли!– возмутилась девочка, вскакивая. – Какое вам...
– Знаешь, что именно он тебе показал? – негромко спросила я, и тут же сама ответила:– Этот жест означает пожелание совокупиться с грязным, больным расстройством кишечника животным, поедателем падали. Тяжкое оскорбление, из тех, за которые отрубают руки по локоть. А теперь представь себе, что ты, по незнанию, показываешь это его матери. Или ещё кому– нибудь где– нибудь... Так как теперь?
Ляська с изменившимся лицом села обратно.
– Я... я... я... – и вдруг расплакалась.
Уткнулась лицом в колени и расплакалась.
Я положила руку ей на плечо. Молчала. Что тут скажешь... На неё сейчас упало небо, что уж тут не понять. Граждане Радуарского Альянса помешаны на этикете и церемониях; Ляська слишком живо представила себе последствия выходки приятеля.
– Он в последнее время сам не свой сделался, – хлюпая носом, выговорила девочка. – Не узнать просто. Злой стал, дёрганый... и вот сегодня ещё... За что он со мной так, почему? Что я ему сделала?!
Я тихо вздохнула. Когда– то, давно, я говорила о том же самом с другой девушкой. Салешнармай, голос прошлого, властно перекрывающий настоящее. В Федерации сказали бы – 'де жа вю'...