Музыка замерла на последней тревожной ноте. Тишина ударила набатом. Алёна судорожно вдохнула, внезапно обнаружив, что забыла дышать.
На лавочке, сразу за клумбой с георгинами, она увидела массивную фигуру, и внезапно осознала, что это — Огнев. С ума сойти! А он шевельнулся, вновь поднёс к губам флейту и в ночи снова родился чарующий звук…
Девочка торопливо оделась, вышла во двор. Нет, она не ошиблась, играл — Огнев, и такой это был мощный контраст: могучий мужик с пудовыми кулаками, полевой капитан, и — флейта, казавшаяся тоненькой тростинкой-спичечкой в громадной ладони…
— У меня был друг, — тихо пояснил он, закончив мелодию. — Саша… Александр. Мы вместе выросли, учились вместе. Дружили, лет в восемь кровь смешали, насмотревшись разных романтических историй по три-дэ ТВ. Братья были, в общем. Как родные. Мама его меня принимала всегда как своего, как сейчас помню. И тогда, и потом, и вообще. Вот он… увлёкся. А я пошёл с ним за компанию. Девчонки наши ненавидели эту музыку, а её нам в учебный план поставили, чтобы развивать в душах прекрасное… и у тебя ведь тоже наверняка есть… — Алёна торопливо кивнула. — А Сашка увлёкся. Талант у него был. Ты бы его послушала! Я — так, — он покрутил в воздухе пальцами. — Я бы, может, и хотел бы — сам. Но чего нет, того нет, не отмерено мне было таланта, ни на грамм. А он…
Огнев резко, с силой, зажмурился, затем раскрыл глаза. Луна отчеркнула серебром влажную дорожку на левой щеке.
— Он погиб вчера, — тихо пояснил Огнев. — Нет больше с нами Сашки Белоглазова.
И музыки его нет больше тоже. И ты лучше сейчас уйди, пожалуйста, Алёна.
Она стояла, не решаясь сделать шаг. Очень просто было повернуться и уйти, тем более, что — попросили. Но уйти было невозможно! Алёна сунула кулаки в карманы, испытывая досадную беспомощность, какая всегда возникает у детей и подростков, когда на их глазах плачут взрослые. Особенно такие, как этот Огнев.
— Напиться мне, что ли? — с тоской спросил он у Луны.
— Не надо, — тихо сказала Алёна. — Не надо напиваться…
— Думаешь? — спросил Огнев заинтересованно.
— Конечно, — она села рядом. — Вы лучше ещё сыграйте. Это же его… песни, да? Вот. Сыграйте. Он бы радовался.
— Да, — сказал Огнев тихо. — Сашка наш любил, когда его слушали…
Ранним утром солнце тронуло бледным золотом макушки седых елей, застывших на страже у поворота на улицу Белую, проникло сквозь прозрачное окно и упало на лицо спящей Алёне. Девочка чихнула и проснулась. Время на полоске электронных часов, прилепленной в изголовье, подбиралось к 7-00. Скоро зазвучит мерзкий сигнал будильника… Будильник Алёна искренне и от души ненавидела, поэтому приучилась просыпаться за пять минут до сигнала. Обычно это удавалось…