Она села на постели, взялась за виски ладонями. Спать хотелось неимоверно. Вчерашние посиделки с Огневым под музыку давали себя знать. Странный он, Огнев. Будто те, другие, что проходили сквозь их с мамой жизнь, были отражениями, голограммами, миражом. А Огнев — настоящий.
Алёна вспомнила, как ещё вчера тихо злилась на него и маму, даже мысленно голубками их обзывала. В затылке аж засвербело от стыда. Могла ведь проявить немного уважения и деликатности — хотя бы в мыслях! Не проявила. А если бы Огнев ушёл со своей флейтой куда-нибудь в парк, она, Алёна, никогда и ничего не узнала. Скажи теперь, что было бы хуже, попробуй.
Будильник радостно заквакал: упустила! Не выключила вовремя! Мелодия у него была мерзейшая, сама отыскала такую, сама поставила. Чтобы сон сразу как рукой снимало.
Отчаянно зевая, Алёна встала, накинула халат и поплелась умываться.
Дома никого не оказалось. Мама ещё не вернулась, Огнев уже ушёл. Алёна соорудила себе нехитрый завтрак яичницу, заварила кофе. Голова падала сама, в ушах сладко шумело. Дёрнувшись рывком в очередной раз, девочка обнаружила, что упустила аж двадцать минут! Заснула! И теперь надо торопливо глотать остывший кофе, одеваться и бежать, не то опоздаешь и — получишь! Школьный двор драить.
Или сортиры. Или что-нибудь ещё.
Она мотнула головой, встала, подошла к раковине и сунула голову под ледяную воду. Помогло. Хорошо, волосы в этом году короткие, не надо мучиться сушить, как раньше…
На тренировке Скорин прилюдно приложил обеих упрямиц, Алёну и Мальсагову злым словом. Заявил, что ему плевать, какая драная кошка их обеих укусила. Что до начала аттестации остаётся семь дней и четыре тренировки, и все эти четыре тренировки извольте держаться вместе. Морды друг другу — бить за пределами школы и, желательно, уже после экзаменов. А до тех пор, зубы стиснули и — пошли, пошли, пошли, живее.
Алёне после знакомства с Тимом и огневской музыки как-то стали уже до неба претензии бывшей подруги. Пусть её, как хочет. Аттестацию пройти надо, безусловно. А дальше трава не расти. Так или не так рассуждала сама Мальсагова, доподлинно узнать не вышло. Но она тоже стиснула зубы и держала себя в руках. Кое-как обязательную программу они вдвоём отбыли. А после занятий демонстративно разошлись в разные стороны.
Но вагон на обратной дороге оказался на двоих одним. Алёна встала, собираясь стоять в тамбуре всю дорогу: во-первых, Хальку чтобы не видеть, во-вторых, чтобы остановку свою не проспать. Которая уже подряд бессонная ночь давила веки свинцовой тяжестью. Но если заснуть в вагоне, очнёшься только на концевой, у депо, знаем уже, плавали. А это, на минуточку, часа два ходу в один конец…