— Простите, господин, — он явно чувствовал за собой вину, — но мне пришлось сказать ему, что вы поставили меня перед выбором — или уйти, или дать клятву на крови! После этого он, конечно, немного смягчился, но приказал мне приглядывать за вами, и если увижу что-то подозриьтельное…
Я хмыкнул и перебил его:
— Например, что?
Диттон пожал плечами.
— Он не сказал. Сказал только — подозрительное. И, как увижу, тут же доложить ему!
— Послушай, Диттон, — торопливо перебил его я, так как за разговором мы уже поднялись на нужный этаж и я уже даже узнал коридор, которым мы шли, а мне хотелось закончить этот разговор до того, как мы подойдем к дверям трапезной. В связи с поднятой Диттоном темой, не хотелось бы, чтобы нас кто-нибудь услышал. — А зачем ты нам это все рассказываешь? Ты же понимаешь, что если мажордом узнает, то тебе не поздоровится?
— Да, знаю, господин Волан, и мне, конечно, боязно, только вас, простите меня, господин, я боюсь еще больше!
Я удивленно выгнул бровь, схватил Диттона за руку и, остановив, оттащил немного в сторону.
— Слушай, Диттон, — я попытался приободрить, не на шутку испугавшегося парня, — мы уже почти пришли, а нам нужно закончить разговор!
Он отчаянно закивал.
— Вот! И я не хочу, чтобы в этот момент нас кто-нибудь увидел! А то мажордом опять начнет приставать к тебе с вопросами. Понял?
Парень опять закивал головой.
— Ну, хватит, — поморщился я, — если понял, то достаточно кивнуть один раз!
Диттон кивнул.
— Итак, — напомнил я, — ты сказал, что нас с Рыком ты боишься еще больше, чем мажордома.
— Да! — опять закивал парень.
Ну, что ты будешь делать, привычки так быстро не изживаются.
— А почему вдруг, ты нас так боишься? Мы, вроде, ничего плохого тебе не делали, так с чего? — я, помня, как это нервирует парня, не спускал с него глаз.
Диттон немного помялся, переступая с ноги на ногу и вдруг выпалил:
— Вы же маги! Вы же со мной такое можете сделать, если вдруг узнаете об этом…, такое…
И он аж захлебнулся, от обуревавших его чувств.
«Да, я его, пожалуй, понимаю, — размышлял я. — Он считает, что мы маги, а о возможностях магов вообще мало известно непосвященным. Вот он и выдумывает на тему различных кар ему, как провинившемуся перед нами. И, естественно, в его понимании, эти кары будут намного серьезнее, чем какого-то там мажордома! Нет, конечно, и Кевин Эйзенхарт его накажет, но его наказание, по мнению нашего провожатого, не идет ни в какое сравнение с тем, что можем ему сделать мы.»
Пока я размышлял, Диттон молча стоял, переминаясь с ноги на ногу.
— А скажи-ка мне, Диттон, — проникновенно начал я, — а с чего это ты решил, что мы — маги?