Но надо вести информационную войну, пусть даже партизанскую. Захар поставил себе «задачу-максимум» усеять листовками весь район Столетья. Во-первых, там жила бабушка, и её квартиру можно использовать как опорный пункт. В своём районе, в центре, ловить было нечего, там в основном либо исторические здания, либо новостройки, в которых на входе нередко сидели консьержи. Во-вторых, на Столетье полно многоквартирных жилых домов, расположенных рядом.
Захар подошёл к делу ответственно. Сначала он открыл на компьютере карту района, сделал скриншоты и распечатал их, получилось двенадцать листов. Каждый раз, когда он шёл «на дело», в рюкзак, помимо прозрачных пакетиков с листовками (по пятьдесят штук в каждом), клал синюю папку с логотипом кампании, а в ней ручка и карта. Перед тем, как зайти в очередной дом, Захар всегда смотрел его номер, потом доставал папку, находил этот дом на карте, и отмечал галочками – пройденные подъезды, а крестиками – те, к которым ни один из универсальных ключей не подошёл. В рандомном доме, из четырёх подъездов три могли не открыться, бывало, и вовсе четыре, а иногда, наоборот, все четыре открывались. Бывало, что и универсальный ключ не требовался, на старых подъездах домофонов не стояло, и туда можно было попасть беспрепятственно. Или же, особенно если дом небольшой, нижняя дверь могла открываться не магнитным ключом, а традиционным металлическим. В такие подъезды Захару доступа не было, если только по счастливой случайности не проходил кто-то из жильцов.
Большинство подъездов были просто ободранные, исписанные надписями различной степени политкорректности, и, опционально, пахнущие нечистотами. Справедливости ради, попадались и приличные сектора, где в домах относительно чисто. Но попадались и подъезды, которые выглядели так пугающе, что легко могли послужить декорациями к фильмам ужасов. Подъезды, по виду которых казалось, что в стране долгие годы идёт разорительная война. Все эти избитые сравнения не могли передать настоящую степень того ада и безобразия, которые там творились. А где-то в самой глубине трущоб Захар даже наткнулся на полуразрушенные деревянные дома, где туалет вообще был на улице, обособленным «сараем».
Герман нередко составлял ему компанию, и тоже становился свидетелем всего этого.
– А я ведь когда-то был ватником… – задумчиво произнёс он. – Но глядя на подобное непотребство, ещё раз убеждаюсь, что сейчас я на правильной стороне.
– Ты был ватником? – оторопел Захар.
– Ну да, в 2014 году, когда присоединили Крым, у многих наступила эйфория, – стал рассказывать Герман. – Тогда казалось, что действительно, вот-вот всё начнёт меняться к лучшему.