Он махнул рукой и поехал, хотя что-то внутри усиленно протестовало. Консультацию вели две дряблые бабушки, которые выглядели лет на девяносто. «И эти будут меня учить писать сценарии?» – озадаченно подумал Захар. При взгляде на них казалось странным, как они вообще до сих пор стоят на ногах. Как и ожидал Захар, на консультации не было почти никакой полезной информации. Большую часть времени всё свелось к обсуждению творческих заявок. Одна из бабушек сказала, что фантастические произведения «отсеивались» сразу, потому что «такой формат им не подходит». «Кроме одного, – подчеркнула она, – где сюжет был интересный и уровень написания достойный». «Ваш нижайший слуга», – подумал Захар, догадавшись, что речь идёт о его произведении «Жалящий свет», которое «не оценили» в литературном институте. Впрочем, предвзятое отношение кураторов к фантастике не добавило ему оптимизма. И дело было не в отдельном произведении, а в жанровом цензе как таковом.
Если бы он сюда поступил, ему бы пришлось несладко. Но что делать, надо как-то пробиваться наверх.
– Есть какие-нибудь вопросы у вас? – спросила ещё одна бабушка, при взгляде на которую у Захара возникала ассоциация с няней Пушкина – потому что мигом всплывали в памяти слова «голубка дряхлая моя».
В огромной аудитории повисло робкое молчание. Ещё бы, в присутствии сотен человек кто-то первым осмелился поднять руку и выдавить из себя какой-то вопрос.
– Ну, раз вопросов нет, тогда можете быть свободными, – постановила бабушка. Действительно, если вопросов нет, то и доносить информацию не надо. – И да, прошу, те, кто не смогут пройти отбор в этом году, не расстраивайтесь так уж сильно… – добавила она в завершение. – Поймите, вы все для нас уникальные, самые хорошие, но мест на одно направление ограниченное количество, и нам приходится кому-то отдавать предпочтение. Выбирать – значит отказываться. Я думаю, что если у вас изначально есть, чем поделиться, из своего жизненного опыта, то всё получится. А если человеку нечего сказать – что уж тут…
«Ага, – подумал Захар, – из жизненного опыта». Первоначально он задумывал поразить мэтров оригинальностью идеи, неожиданностью интерпретации, но по комментарию в адрес фантастики понял, что это вряд ли будет иметь эффект. «Хорошо, – решил он, – я покажу вам себя настоящего. Честно поделюсь частичкой своего сердца». Значит, Гордеев таки не зря посетил консультацию, она повлияла на его отношение к заданию.
Захар написал историю об их знакомстве с Алисой, как они влюблялись друг в друга, о Постернаке, о любви к своему городу. Рождённый им сюжет как раз удачно ложился на одну из означенных тем. Естественно, выкинул всю политику, потому что понимал, что в тоталитарной стране это табу. Но политика была далеко не главным. Добавил экшен-сцен, чтобы усилить напряжение. Некоторые детали приукрасил, лишние опустил. Он писал свою работу в формате киносценария, и в процессе использовал многие приёмы, которые вынес из книги Митты «Кино между раем и адом». Трёхактная композиция, выпуклые детали, постоянные перепады напряжения вверх-вниз… Он использовал всё, чему научился за десять лет литературного творчества и месяц усиленной подготовки к поступлению. Ему казалось, он выложился на сто процентов. Сначала Захар писал на черновике, а потом переносил на чистовик, по ходу оттачивая и улучшая некоторые моменты. Аудиторию он покидал с чувством глубокого удовлетворения и духовной просветлённости.