Самое главное — найти равновесие. Тогда жизненные невзгоды переносятся легче, семейные неприятности воспринимаются как неизбежное зло, а редкие успехи Лютикова в поэзии воспринимались знаково — казалось, что еще одно усилие и редакционные крепости сдадутся на милость поэта, осознают его талантливость, а дальше все будет хорошо. Что именно будет хорошо, Лютиков, пожалуй, объяснить не сумел бы. В то время он еще не знал, что стихотворные сборники бывают редко, а литературные редакции книги поэтов, тем более широкой публике неизвестных, в тематические планы включают крайне неохотно. А уж выплачивают за них совершенно смехотворные суммы, которых едва хватает на то, чтобы поэт отметил с родственниками и друзьями счастливое появление своей книги на свет.
Да и знал бы, разве бросил писать стихи?
Стихотворный дар сродни гриппу, уж если он привязался к человеку, будет его мучить, пока не доконает или пока эпидемия не пройдет.
Неудивительно, что Лютиков писал стихи до самой смерти, и еще более неудивительно, что он продолжил это занятие после смерти.
Вот только мир, который его окружал, был слишком непривычным, чтобы Лютиков освоился в нем в первую же неделю.
Нет, конечно, напрасно хулить новую жизнь Лютикова не стоило. Ну, подумаешь, коньяк только дагестанский. Ты откровенно вспомни, сколько его за свою земную жизнь выпил-то? Вот так, мой дорогой, и отдельного коттеджа у тебя никогда в жизни не было. Да и мебель была такая, что, глядя на райскую, и вспоминать-то ее стыдно было. Одним словом, в плюсах был Владимир Лютиков во всех отношениях.
И работа у него спорилась.
Тут трудно было сказать, Лютиков ли вдруг проявил неуемный творческий энтузиазм, а быть может, муза Нинель действительно вхожа была в разные сферы, только печатать Лютикова в Раю начали, как раньше никогда не печатали. Большую подборку его стихотворений «Райская обитель» опубликовали в «Небесном современнике», несколько стихотворений с предисловием святого Петра опубликовал «Вечный мир». Да и альманахи вроде «Радуница» или «День Крещения» тоже Лютикова жаловали. Просматривая журналы и альманахи, Лютиков испытывал удовлетворение, к которому, впрочем, примешивалась вполне объяснимая нотка щемящей грусти — ах, кабы все это случилось там, среди друзей и знакомых, которых Лютикову в его творческой райской обители так не хватало!
Одиночество поэта скрашивала своим присутствием муза Нинель.
— Ну мы даем, Лютик! — хохотала она, опрокидываясь в кресло и опасно для него высоко болтая длинными ногами. — «Радуница»! «Вечный мир»! Ты смотри, что святой Петр пишет: «Зрелая лирика так своевременно усопшего поэта Лютикова еще раз показывает нам, как прав и справедлив Господь, как он внимателен к истинному таланту, своевременно приближая его к Небесному престолу»… Это ведь о тебе, Лютик, прикинь!