— Давайте этого, — ткнул он указательным пальцем в Ксанфа. — У него морда похитрее.
— Давай, — приказал Буркан. — Гони зверя из клетки.
— Сам попробуй, — возразил Аркан. — Видишь, как они встревожились? Порвут!
И в самом деле, никакого обычного послушания и покорности судьбе звери не испытывали. На людей они рычали затравленно и зло, видно было, что любому, кто попробует их разлучить, крепко не поздоровится.
Мордовороты, похоже, решили выслужиться, они начали тыкать палками в клетку, но только еще больше разъярили хищников. Пантеры яростно огрызались, и видно было в полумраке вивария, как неукротимо горят их глаза. Шесть пар желтых и одни изумрудно-зеленые.
— Что вы тут возитесь? — вкатился в помещение вивария Михиль. — Мы уже в дороге должны быть, а вы еще телитесь!
— Да ты глянь, чего делается! — хмуро сказал Буркан, играя желваками. — Прямо восстание гладиаторов под предводительством Спартака!
Михиль посмотрел на пантер, бросающихся на прутья клетки, и лицо его стало злым и жестким.
— Тащи винтовку! — сказал он. — Я предполагал, что может быть такое! Давай, тащи. Мы этот бунт быстро усмирим.
Буркан выскочил за дверь и вбежал назад с карабином в руках.
Рядом с Михилем появился Ланской в распахнутом халате. Видно, его лаборанты позвали, когда Буркан за карабином побежал.
— Только не это! — крикнул он. — Вы же обещали мне, Николай Николаевич! Вы же обещали!
— Не гони волну! — прикрикнул на него Михиль. — Снотворное там. Что я, враг самому себе? В них столько вложено, что если они подохнут, я первый без штанов останусь!
Ланской замолчал, некоторое время стоял, переводя прерывистое частое дыхание, потом повернулся и выскочил из вивария.
Буркан снял карабин с предохранителя, передернул затвор и принялся неторопливо выцеливать зверя.
— Ах вы, мои непослушные, — бормотал он. — Сейчас папочка вас успокоит, папа вам конфетки принес!
Четыре выстрела оглушительно ударили, тревожа стены вивария.
С потолка посыпалась штукатурка. Хищники взвыли еще отчаяннее, потом принялись яростно рычать, и так же неожиданно их рычание перешло в жалобное мяуканье и поскуливания. Все еще полные внутреннего сопротивления, звери пытались подняться с пола клетки, напрягая все слабеющие мускулы, потом вытянулись рядышком, закрывая друг друга телами, и по клетке с жестяным дребезжанием покатился эмалированный тазик, в который обычно пантерам наливали воду.
Буркан опустил карабин и зло усмехнулся.
— Вот и все, — сказал он. — Давай, пацаны, тащи этого очкастого, которого босс выбрал!
С некоторой опаской мордовороты полезли в клетку. Звери не подавали признаков жизни, и михилевская братва, постепенно смелея, принялась расшвыривать тела хищников, освобождая Ксанфа. С веселыми матерками они выволокли самца из клетки и поволокли на улицу.