Читатель!
А ведь мы с тобой оба — строители. Одно время строили социализм, сейчас строим капитализм, зодчие всегда где-то наверху, они не дают нам эскиза всего строительства, они говорят, что нам это ни к чему. Как сказал писатель-фантаст Б. Стругацкий: «Будущее создается нами, но не для нас».
Строители должны видеть только голые стены. Жить в светлом будущем будут потомки, но и это не факт — ясно одно, жить в нем будут сидящие наверху. Они там обитали с начала времен.
Попробовал бы Горбачев объявить в восьмидесятые, что мы будем строить светлое капиталистическое будущее. Да его бы по кочкам понесли, так мы все привыкли к своему недостроенному миру, ведь мы даже не представляли, что можно строить что-то другое. Но мы так ничего и не построили. И понятно почему. Биология нам мешала строить социализм.
Глупо полагать, что Сталин не видел главного тормоза на пути к созданию нового общественного строя. Несомненно, это вопрос был приоритетным — не случайно в годы после Гражданской войны энтузиазм одиночек, присущий буржуазному строю и направленный на то, чтобы добиться индивидуального успеха, пытались — и довольно успешно — заменить энтузиазмом масс.
Но в воспитании человека с новым отношением к труду Сталин сделал серьезную ошибку — он сделал ставку на страх. Страх может притупить хватательный рефлекс, но не более того. Загоняя несогласных с его теориями людей в лагеря, он создавал предпосылки для будущего поражения. Общество не прощает своей пролитой крови, во имя каких бы светлых идеалов она ни проливалась. Люди, попавшие в заключение и пробывшие там длительное время, не становились сторонниками сталинских идей. Кнутом невозможно вразумить человека, можно только воспитать в нем ненависть к человеку, использующему этот кнут. Отправляя людей в лагеря по мотивам политическим, правящий режим только создавал все новых и новых своих противников, и это не могло не сказаться при будущих послаблениях, которые были неизбежны с уходом от авторитарной жесткой власти. Рано или поздно за кровь должны были спросить.
Когда авторитарный гнет заменяется либеральными послаблениями, общество на какое-то время обретает уверенность в себе. Время после смерти Сталина было благодатным — выросло поколение, желающее изменить мир в лучшую сторону. Именно тогда мы могли бы перешагнуть через себя, сломать биологический закон выживания — об этом свидетельствовал народный энтузиазм, бешеный интерес к коммунистическим утопиям вроде «Полдня XXII века». Но в стране, где все принадлежит государству, где правит номенклатура, уже началось — в силу либеральных реформ — движение в сторону криминализации хозяйственной стороны жизни. Иначе и быть не могло — номенклатура потеряла страх перед неизбежным возмездием и пустилась во все тяжкие в надежде улучшить собственную жизнь. Идеалы, выросшие внутри общества, она не воспринимала всерьез и использовала для достижения собственных целей. Личная свобода была важнее свобод общественных. Нас поманили близким коммунизмом и утянули в криминально ориентированную экономику — ведь коммунизм строился не для всех, а для избранных.