Бездна переливалась звездами.
Она дышала стерильной холодной пустотой, неведомое существо, окружающее сразу со всех сторон, даже скорее — загадочная ночная чаща таинственного леса, где среди невидимых ветвей и стволов светятся глаза хищников.
И где-то далеко в совсем уже непостижимой глубине горела свеча, при взгляде на пламя которой Лютикову сразу же становилось легче.
Они летели сквозь тьму.
Позади было радужное слепое пятно, в которое превратился удалившийся Рай, впереди мрачным красным, постепенно приближающимся пятном высвечивалось Инферно.
— Ты, Лютик, только не выделывайся, — инструктировала поэта муза. — Нормальный грешник, получил увольнительную или, еще лучше — в самоволку из котла двинул, чтобы в Дите оттянуться. Дирол пожевать, порэперовать немного, с телочками интересными пообщаться. Понял? А то задвинешься там, морду каменную сделаешь, мол, одичали вы здесь, тут тебя быки и прижмут. Нет, как узнают, откуда ты, все будет нормально, туристов там и пальцем не трогают. Только в Раю известно станет, где ты пропадал. Ты сам должен понимать, мы здесь неофициально, узнают, такое начнется!
Она подумала.
— И бесов без нужды не задевай. У тебя хайратник на голове, джинсы седьмой линьки. Они запросто могут подумать, что ты из воинов и на дискотеку подраться пришел. Пальцы не топырь, ты ведь тренировки не имеешь, помнут, как невесту в брачную ночь…
Вместе с языком разительно менялся и внешний вид музы. Прикид Лютикову подбирала муза Нинель, сама же она оделась во все те же кожаные штаны и такую же жилетку, надетую на голое тело, и сейчас кожа музы молочно светилась в полутьме, царящей близ адского города. Косметики на свое лицо муза, как и в первый раз, не пожалела.
Не вдохновительница нежная шла рядом с поэтом, боевая подруга в ирокезской раскраске, ламия кровожадная рядом с ним шла, и, положа руку на сердце, Лютиков не мог сказать, что в таком виде муза Нинель нравится ему меньше. Сексапильности даже прибавилось, глядя на музу Нинель, Лютиков начинал понимать, почему мужики больше любят стерв.
Мимо сказочной птицей пролетел механизм, в котором пьяно смеялись мужики и визжали женщины, потом машины стали обгонять Лютикова и музу чаще.
— К бабам не лезь, — снова предупредила муза. — Здесь такие встречаются, твоя райская шалашовка рядом с ними строгой скромницей покажется! Опомниться не успеешь, как уведут куда-нибудь и трахнут всей кодлой. И не пей ничего, помни, здесь тебе не Рай и не Земля даже, мало ли кто на тебя запасть может, капнут клофелину или вообще психотропкой траванут, ищи тебя потом по всем кругам. Думаешь, кто-то из архангелов за тебя мазу держать станет? Жди, как же! У них всех один принцип — есть душа, есть и проблема, а если души нет, то и проблем никаких не существует!