Мимо них почти неразличимые в полутьме прошли две непривычно одетые женщины. Одна из них держала на поводке маленькую собачку, которая, поравнявшись с Лютиковым и музой, недовольно зарычала на них. Дамы оживленно и негромко разговаривали между собой. Та, которая была без собачки, недовольно сказала:
— Нет, ты мне скажи, как ей не надоест каждый месяц под паровоз бросаться? Это ведь с ума можно сойти!
— Тебе хорошо, — резонно отвечала своим мелодичным голосом ее собеседница. — У тебя есть Пьер, у тебя, Натали, в семье все прекрасно.
А вышла бы ты замуж за Курагина? Ты бы сама на железную дорогу пошла и Анне сказала: «Подвинься!»
— Слушай… — Лютиков взял музу за локоть. — Я не ослышался?
— Да обыкновенные бабы, — немного нервно сказала муза Нинель. — Одна — точная толстовка, другая, которая с собачкой, та, похоже, из чеховского урациора. Ну надоело им в своем мирке. Каждый день одно и то же, вот и решили немного оттянуться. А чего ты удивляешься? Я с одной толстовкой была знакома, так та из Рая при каждом удобном случае сюда на групповуху бегала, а потом как каялась! Слезы на глазах от ее покаяний выступали. А через неделю — все заново. Потом ее поймали, конечно, в Ад и отправили, чтобы поближе к греху была, раз уж ей так нравится…
Лютикову казалось, что на входе в Ад обязательно должны стоять демоны из охраны. Караулить, чтобы никто не сбежал. Но никаких караульных на входе не было, только стоял, покачиваясь, лохматый рыжий черт с налитыми кровью глазами, а вокруг него кружилось несколько мелких и шустрых бесов, которые, судя по стойкам и взмахам, были искушенными в разных хитрых приемчиках, а от своего соперника они тщетно пытались выяснить, из какого он круга. На Лютикова никто из них внимания не обратил, а вот Нинель бесов явно заинтересовала — один из них даже вытянул губы рыльца трубочкой и пронзительно засвистел ей вслед.
У вторых дверей в обшарпанных деревянных креслах скромно сидела компания нечисти в красных пиджачках и высоких гетрах, надетых поверх галифе полувоенного фасона.
Маленькая толстенькая нечисть с большими зелеными ушами, ловко поводя перепончатыми лапками с присосками, рассказывала товарищам:
— В общем, зажали «фантомы» нас под Белградом. «Мигари», конечно, техника устарелая, но в умелых руках, я вам скажу, еще очень и очень может! У меня пилот югослав, навыков у него никаких. Смотрю, раз промахнулся, потом опять ракету в белый свет, как в динар засветил! Нет, думаю, надо брать инициативу в свои руки… Перехватываю управление… пике… горка с выходом в иммельман… Смотрю, мой югослав уже и дышать перестал, он ведь к такому пилотажу не привык! Я делаю противоракетный маневр. — Ладошка большеухой нечисти ловко скользнула на уровне шерстистого брюшка. — Оторвался! Прикиньте, братцы, ушел! Ну, тут я по газам, выхожу во второй эшелон… И тут нате вам! «Стелле» идет. Пилот его, ясное дело, не видит, зато я прекрасно вижу. А управление-то в моих руках! Встаю на боевой, еще раз проверяюсь по радару, выхожу в сферу атаки! Двумя ракетами ему по фюзеляжу — шшарах! Смотрю, мой «Стелле» два раза носом клюнул, обшивка клочьями в разные стороны полетела, никакой телеметрии не надо! Горит мой «Стелле» и в пике переходит! Вот так, братва, пошерстили мы этих хваленых гремлинов в Югославии!