Капитану хватило одного взгляда, чтобы понять – это список его контактов…
– Угу. Ясненько. – Он подхватил кошку на руки, выпрямился. – Да, отпускать ее, пожалуй, не стоит. Если, конечно, еще не успела доложить…
– Не успела, – порадовал его Раскель.
– Откуда знаешь?
– Мысли ее читал. Она никому не сказала, куда идет. Кошкой не сама сделалась, заколдовал кто-то. Ей эти чары не снять, надеется на своих. К ним и побежит, если выпустить.
– Чудесно, – без всякого воодушевления проворчал капитан Хиббит. – Только этой мороки и не хватало. И что теперь прикажешь с ней делать?
– Я постерегу. – Раскель шагнул к нему, забрал кошку и сунул себе за пазуху. – От меня не сбежит.
– Да? – Капитан с сомнением оглядел его с головы до ног. – А с тобой что прикажешь делать? Тоже придержать? Мне, знаешь ли, и цыганский табор на хвосте ни к чему!
Раскель понурил голову.
– Для меня табора больше нет, – сказал он тихо. – Я сам останусь.
– Где это, интересно, ты останешься – здесь? – возмутился капитан. – Забудь! Проваливай, так и быть, свободен. Только кошку отдай!
– Останусь, – повторил Раскель, не поднимая глаз. – Светлая дева ищет Дурную Удачу. Я ей помогу.
Кароль снова смерил его взглядом. Помолчал немного. И сказал:
– Ах вот оно что. Светлая дева, значит…
Насмешки в его голосе Раскель не услышал. Рискнул поднять голову.
Этот еще недавно ненавистный гаджё – чужак, соперник – смотрел на него почти с сочувствием. И говорил мягко, как брат…
– Не думаю, что ей нужна твоя помощь. Тем более что не Дурную Удачу она ищет.
– А что?
– Кого, – поправил Кароль. – Мужа своего. Которого очень любит. Так что… лучше тебе, Раскель, уйти.
– Я сам решаю, что мне лучше. Или она… если скажет уйти – уйду.
– Не стоит приставать с такими вопросами к женщине, у которой своих проблем хватает.
– Поэтому я и хочу помочь.
– Ей есть кому помочь, – Кароль вздохнул. – Ты тут не единственный рыцарь…
По лицу молодого аркана пробежала легкая судорога.
– Пусть.
Он сам не знал, почему так откровенен с человеком, который еще вчера – нет, еще сегодня! – казался ему врагом.
В какой момент все изменилось? Когда он про себя нечаянно назвал этого человека братом? Или когда бродил по улицам и думал о том, что друга ему, возможно, придется искать среди чужих? Или только что… в те несколько коротких мгновений, когда они были заодно, разбираясь с ведьмой?
Во всяком случае, чужак этот смотрел на него, Раскеля, так, как будто и без слов все понимал. Сам любил светлую деву Клементину и служил ей – без ревности, без обид. Защищал, потому что не мог иначе. В данный момент – от еще одного незваного защитника.