Однако столь не джентльменское поведение «просвещенных мореплавателей» ни в коем случае не стоило оставлять без внимания, но это уже точно было делом дипломатов. Хотя им в данном случае не позавидуешь. В предстоящем споре будет слово английского офицера против слова офицера русского. А тут, уже с большой долей вероятности, все решит, как говорится, «у кого глотка шире». А если учесть еще сравнительно недавний инцидент у Догер-банки, то ставки явно будут не в нашу пользу.
Но еще до окончания доклада Рихтера в адмиральский салон принесли нечто, завернутое в перепачканную угольной пылью парусину. Когда в невольно воцарившейся абсолютной тишине сверток развернули, у всех вырвался вздох облегчения. Кто-то сразу перекрестился со словами «Есть Бог на свете!», кто-то хищно прищурился, тихо промолвив: «Теперь пободаемся!»
На столе лежал крупный осколок английского снаряда, найденный в угольной яме «Быстрого» при более основательной заделке одной из пробоин. По сути это была вся его донная часть. В принципе, это ничего бы не доказывало, поскольку и из японских пушек стреляли английскими снарядами, если бы не эксклюзивно английский калибр в 234 миллиметра. Это был уже неубиваемый довод. Оставалось только доставить его на Большую землю и передать кому следует.
На вернувшийся миноносец приказали немедленно отправить всех фотографов, каких только удастся отыскать. Повреждения тщательно запротоколировать и снять на пластинки с нескольких ракурсов. Любые найденные осколки снарядов не выбрасывать. Впрочем, последнее явно запоздало, поскольку все чужеродное, что попадало под руку, вылетело за борт еще на подходе к Цусима-зунду в ходе уже законченной большой приборки. Привести свой корабль в базу побитой собакой команда «Быстрого» не могла себе позволить.
Возня с документированием английского вероломства растянулась и по большинству пунктов закончилась лишь одновременно с контрольной проверкой пробитого фарватера. Но чертить схемы, фотографировать и зарисовывать все еще продолжали. Судя по темпам, этой кропотливой работы было еще на пару дней, не меньше. Но ее можно было доделать и в походе.
Никто на эскадре толком не спал уже далеко не первые сутки. Люди вымотались до предела и буквально валились с ног. Вполне освоенный в обоих направлениях маршрут между Цусимой и Владивостоком многим казался теперь невероятно длинным. Решиться покинуть казавшуюся безопасной стоянку на рейде Озаки в таких условиях было совсем не просто.
Однако поводов откладывать выход больше не оставалось, так что уже поздним утром с «Орла» дали сигнал: «Начать движение!» Эскадра снималась с якорей, вытягиваясь в одну колонну, готовясь двинуться проходом, обозначенным свежими вехами, на всякий случай, снова за тральщиками. Буксиры и катера спешно оттаскивали от высоких бортов водяные боты и баржи, торопясь убраться с пути неповоротливых на малом ходу толстошкурых гигантов.