Джейкоб был единственным человеком, которому я могла верить, но он был при смерти.
В этой комнате имелся душ – я сняла одежду и позволила горячей воде смыть следы рвоты. Я как следует вымылась гелем и шампунем, которые там стояли. Разумеется, у меня не было полотенца, поэтому я слегка промокнула тело бумажными салфетками, которые нашла рядом с раковиной, и снова оделась. Одежда была влажной, но меня устроило и это. Я почистила зубы остатками чьей-то зубной пасты, которую выдавила на палец. Мгновенно она охладила мой рот приятной снежной свежестью.
У меня ушло некоторое время, чтобы найти нужную комнату. Она оказалась за единственной приоткрытой дверью, которую я забыла закрыть. Девушка, Эги, все еще спала, поэтому я взяла все, что считала своим, включая меховое пальто, на ярлыке которого было написано: «Флора», и сумку с блокнотами, потом тихонько вышла. Все еще спали. Проверив смартфон, я обнаружила, что было десять минут шестого.
В восемь часов женщина из обувного пришла на работу и застала меня на ступеньках своего магазина. Я ждала ее. Если верить моим записям, она была добра ко мне и продала сапоги. Просматривая заметки в блокноте, я нашла между страницами чек с названием магазина, потому пришла туда, готовая попросить о помощи. Я записала на листке все, что должна сказать ей и о чем спросить.
Она остановилась, увидев меня.
– Флора! – воскликнула женщина. У нее были добрые глаза и длинные седые волосы, одета она была в джинсы и красный джемпер. – Заходи, конечно, но что, ради всего святого, ты здесь делаешь? Я позвоню в гостевой дом, пусть они передадут Эги, чтобы она забрала тебя.
– Мне нужна ваша помощь в одном деле, а они меня все равно заберут. За мной должен приехать мужчина. Он мой папа. Родители позвонили в полицию, но я не хочу сталкиваться с полицией.
– Отец приедет за тобой? О, это отличная новость. Я очень рада. В нашей полиции служат хорошие люди. Обычно они бьют баклуши – тут почти ничего не происходит. Я позвоню им после нашего разговора и скажу, что ты здесь.
Я вошла следом за ней в магазин и села, куда она мне указала – на табурет за прилавком, пока она сновала вокруг, занимаясь делами магазина.
– Простите, – сказала я ей. – Мне следовало бы это знать, но как вас зовут?
Она остановилась, повернулась и посмотрела на меня.
– Хенни, дорогая, Хенни Остерберг. И знаешь, что? Я его тебе не говорила, поэтому ты не могла этого забыть. Я первый раз называю тебе свое имя.
– О, это хорошо! Как нормальному человеку.
– Как нормальному человеку. Кофе?
Пока она готовила нам кофе, я объяснила, что мне нужно.