— Надо будет — сообщим, — коротко высказалась Алёна, наконец справившаяся со смущением, накатившим на неё, едва речь зашла о наших будущих детях. Что ж, ладно. Закроем тему… пока.
— Алёнка права. Пока этот вопрос не актуален, — кивнул я, поддерживая невесту. — Вот когда дети будут, тогда и озаботимся его решением. А сейчас мне куда больше интересно другое.
— Что именно? — присев на краешек скрипучего полукресла, стоящего у огромного зева камина, выложенного из дикого камня, поинтересовалась Марфа Васильевна.
— Если информация обо мне известна в Твери, то сколько времени понадобится, чтобы новость о нашем с Алёнкой обручении дошла до Новгорода? — произнёс я.
— Вечность, — сверкнув глазами, припечатала моя будущая тёщенька.
— Вы так в этом убеждены? — прищурился я. — Смею напомнить, что я из Новгорода не от обывателей бежал, а от разведки.
— Абсолютно, — всё так же, с полной уверенностью в своих словах, отозвалась Трефилова-старшая… или всё же, Скопина-Шуйская, а? Я состроил сомневающуюся гримасу и тёща вынуждена была развернуть свой ответ. — Сведения о принадлежности к роду, из семейных архивов не вправе получить даже государевы дознаватели, ни под каким видом. Тайна рода. А уж о том, чтобы допущенный к архиву родович сам о подобном распространялся, и речи быть не может. Свои же удавят идиота… вместе с чадами и домочадцами.
— А как же тогда Савелий Скуратов? — спросила Алёнка. — Ему-то сообщили!
— А могли промолчать, — кивнула Марфа Васильевна. — Но тут другое дело. Шуйские с Бельскими в союзе, а полученная информация касается обоих родов. Опять-таки, вопрос очень щекотливый, от него, в будущем, может зависеть судьба дружеского рода, и если скрыть имеющуюся информацию, а она потом невесть какими путями всплывёт, то тут не то, что доверие между союзниками, сам союз рухнуть может. И хорошо ещё, если без кровной мести обойдётся. Нужна им такая мина?
— Да как она всплывёт-то? — удивилась Алёна. — Мы же никому говорить не собираемся!
— А князья об этом знают? — вопросом на вопрос ответила Трефилова и, поднявшись с кресла, обвела нас долгим взглядом. — То-то и оно, милые мои.
Оставив за собой последнее слово, Марфа Васильевна глянула на бьющие полночь большие «башенные» часы, стоящие в углу комнаты и, пожелав нам спокойной ночи, павой выплыла из гостиной.
— Мне вот интересно, а окажись моя матушка не из «тех Бельских», когда бы я узнал о твоём высоком происхождении, душа моя? — пробормотал я, обнимая прижавшуюся ко мне невесту и провожая взглядом величественно удаляющуюся Трефилову-старшую.