- Утро доброе, Рихард, - отсалютовав мне чашкой, произнёс Шульц сонным голосом.
- И тебе того же, Клаус, - кивнул я в ответ, присаживаясь в одно из свободных кресел у большого круглого стола, явно сделанного из слегка «облагороженного» куска обшивки дирижабля. – Не выспался?
- Да... – махнул тот рукой и, отставив чашку на край стола, яростно потёр ладонями лицо. – Отец обнаружил ошибку в бухгалтерских книгах, поднял ни свет ни заря и заставил перепроверять записи. Я уж, честно говоря, думал, что и вовсе на встречу опоздаю.
- Сочувствую, - кивнул я. – И как, нашёл ошибку?
- Ага, - усмехнулся встряхнувшийся Шульц. – У отца в памяти.
- Это как? – не понял я.
- Да просто, - Клаус потянулся, и усмешка на его лице превратилась в добродушную улыбку. – Старик просто забыл внести в гроссбух запись из кредитного блокнота. На шесть марок, если тебе интересно… а крик поднял, словно тысячи не досчитался.
- Герр Шульц? Крик? – изумился я. – Даже представить себе такого не могу. Он же у тебя, словно каменное изваяние! Истукан натуральный, уж прости за такое сравнение!
- Да ладно, сам знаю. Но то на работе, - уточнил Клаус. – А вот дома, среди своих… у-у-у, брат! Если отец не в настроении, домочадцы расползаются по углам и сидят тихонько как мыши, чтоб не спровоцировать бурю в стакане. И ладно бы старик просто орал. Он же, выдохнувшись, брюзжать начинает... и долго, чтоб ему икалось! Вот где самая гадость-то! Собственно, когда я выходил из дома, он как раз к этой фазе и подобрался. Теперь будет ворчать дня два, мотая нервы всем кто под руку подвернётся.
- А потом? – невольно улыбнулся я, слушая жалобы приятеля.
- А потом матушка не выдержит и достанет скалку, - ощерился Клаус и, хохотнув, договорил: – отец вздохнёт, нальёт рюмку коньяка, хлопнет её залпом и будет ещё два дня молчать. Обижено.
Нашу болтовню, уже перешедшую в очередной спор о том, как быстро заказчики проедутся по моему юному виду, прервало появление ожидаемых личностей. Ими оказались трое высоких молодых людей, повадками схожие скорее со знакомыми мне по Новгороду аристократами, нежели с купцами, которых я ожидал увидеть, исходя из предварительных объяснений Клауса. На вид, лет двадцати-двадцати пяти, подтянутые, они приветствовали нас короткими кивками и, не дожидаясь приглашения, уселись на свободные кресла у стола.
- Доброго дня, господа, позвольте представиться: Алистер, - на неплохом эсперанто произнёс один из них, рыжеволосый, веснушчатый и большерукий парень, несмотря на несколько простоватое выражение круглого лица, вполне комфортно чувствующий себя в классическом костюме-тройке. Окинув нас с Шульцем взглядом, рыжий указал на своих сопровождающих, тоже щеголяющих костюмами-тройками. – Это Дикон и Льюис, мои компаньоны.