Зато по окончании беседы-допроса, его ранами занялась некая рыжая или почти рыжая девица… С определением цветов у пленника, после удара головой о подволок во время падения шлюпки, творилась какая-то ерунда, и помочь с её решением эта девчонка не смогла, хотя с остальными ранениями и ушибами, она справилась довольно уверенно. И до «своей» каюты, пленник добрался уже в куда более приподнятом настроении, которое поднялось ещё выше, когда он увидел застеленную чистым постельным бельём койку, лежащую на ней новенькую матросскую робу, нарочито распахнутую дверь санузла и накрытый теплосберегающим колпаком поднос с едой на столе.
— Всё как обещал шкипер. Будешь себя хорошо вести, будешь жить. Начнёшь делать глупости — прогуляешься в открытый люк трюма с третьего горизонта, — прокомментировал его конвоир, сменивший высотный костюм на матросскую робу, но от этого не став выглядеть хоть чуточку менее угрожающим. И пленник послушно кивнул. Спорить с этим громилой он был не намерен. Да и зачем? Прежде чем пытаться как-то изменить ситуацию, нужно хоть чуть-чуть прийти в себя… чтоб хотя бы рёбра немного поджили. А до тех пор, любая попытка побега будет выглядеть изощрённым способом самоубийства, не больше. — Иди в душ, как разденешься, обноски свои выкинь сюда. Наставления медика помнишь? Повязки не мочить, голову под горячую воду не совать. И не косись так на стол, никуда твоя еда не сбежит. Ну, что застыл? Шагай, давай… зелень каботажная.
Разговорить нашего пленника оказалось куда проще, чем я рассчитывал. Несколько ударов электрическим током вкупе с демонстрацией чутья на ложь, обеспеченного Ветром и Водой, поработавшими в качестве эрзац-полиграфа, не очень точного, но вполне достаточного, чтобы впечатлить незнакомого со стихийными техниками человека, и он готов к конструктивному диалогу. Нет, думаю, если бы наш пленник чувствовал себя получше, то возиться с ним пришлось бы куда дольше. Да что там, он и в своём нынешнем состоянии всё же не был до конца откровенен и, несмотря на явно терзавшую его головную боль, умело лавировал, выдавая лишь ту информацию, которую не мог скрыть умолчанием. Умный мужик, этот Герберт. Не слишком сильный, не очень стойкий, но очень умный.
— Я вот думаю, а чтобы ты стал делать, если бы в шлюпке оказался бы весь экипаж «акулы», а «Феникс» посчитал бы нашу наводку ловушкой? — протянула Алёна, отвлекая меня от размышлений. Я вздрогнул и, оглядевшись по сторонам, наткнулся на скрестившиеся на мне взгляды команды, в ожидании ответа даже прекратившей орудовать ложками.