— В атаку на контрреволюцию, марш-марш! За мною! Ура-а-а!
— Ура! Ура! Даешь пана! — раздалось по долине, и эскадрон карьером ринулся в атаку, сверкая на солнце клинками и остриями пик.
Поляки бросились врассыпную, главным образом к переправе. Наши бойцы преследовали их. Польские кавалеристы падали с лошадей. Некоторые становились на колени, крича:
— Пен большевик, не рубь! Матка боска, ратуй нас, мы естесьмы невинны!
Командир польской части, которого мы хотели взять живьем, начал отстреливаться и был снят с седла клинком «черкеса» (бойца из Рязанской губернии, носившего черкеску).
Мы взяли орудие, четыре пулемета и восемь пленных; несколько поляков было зарублено; многие утонули, спасаясь вплавь.
В районе Дубно, на Волыни, части Первой конной армии сильно выдвинулись вперед. Несмотря на превосходство кавалерии и пехоты противника, бойцы быстро развивали наступление.
Под бугром, несколько сзади и в стороне от линии боя стояла наша батарея, щедро поливая снарядами отступающего врага.
В штабе находились Ворошилов, Буденный, инспектор артиллерист Кулик, знаменитый своею черной окладистой бородою, начальник штаба и другие лица из комсостава.
Ворошилов тронул коня и, быстро отделившись от группы штабных, один, даже без ординарца, направился к месту боя.
— Клим, не езди! — крикнул ему вслед Буденный. — Попадешь под обстрел, плохо будет…
Но Ворошилов был уже далеко.
Вернулся он нескоро и прямо подскакал к тов. Кулику.
— Что же ты, борода, по своим бьешь?! — сказал он инспектору артиллерии, осаживая подле него разгоряченного, покрытого мыльною пеной коня.
— Что, отец, — обратился к инспектору Буденный, — говорил я тебе: бей подальше!
Но благоразумный и заботливый в отношении других Буденный сам был так же горяч и смел, как и Ворошилов, как и славные бойцы Первой конной.
Буденный появлялся неожиданно на том участке фронта, где положение было особенно трудным, где нам со стороны неприятеля грозил прорыв, обход, особо серьезная атака.
— Это вы что же?! Отступать?! Замялись?!. — кричал он своим высоким голосом, привставая на стременах.
Затем, повернув коня, во главе бойцов кидался вперед и всех увлекал за собою.
Под Бродами был момент, когда Буденный со штабом, увлеченный атакою, налетел на большие неприятельские силы. Ему грозило окружение, но он со свойственной ему боевой находчивостью и смелостью вырвался из вражеского кольца.
Когда полки возвращались на бивуак после боя, их можно было различить по песням.
Кубанцы пели протяжно, стройно, мелодично. Пение их, однако, порою смахивало на церковный хор. Донцы пели лихо, с гиканьем и присвистом. Но особенно выразительно пели ставропольцы. Они вообще держались особняком, по-семейному. (Часто в полку или эскадроне воевала вся семья, все мужчины: отец, сыновья, племянники).