Но здесь были варианты. В самих горах находились огромные по словам моих собеседников и многочисленные подземные поселения и города. Города нуждались в различных материалах с поверхности и Дикие, как называли жители подземелий орков предгорий, могли хорошо заработать. Мой (теперь уже) род специализировался на поставках ивы. Прутья для вязки корзин брали в любых количествах. Но и платили за них не слишком щедро. Я был вынужден выслушать долгий диалог двух заинтересованных добытчиков, которые обстоятельно рассказали о всей глубине жадности и скупости покупателей с яркой характеристикой их личных качеств. Плата производилась рационами, один из которых мне и продемонстрировала Тзя. Темно-бурый комок плотной просушенной массы непонятного вкуса и запаха, легко помещающийся в моей ладони. Пах он достаточно неприятно и непонятно. Видя мою гримасу, мои собеседники наперебой стали меня убеждать, что еда отличная, сытная и хранится долго. И жаль, что ее всегда мало получается добыть. Тзя, отведя глаза в сторону, поведала, что до весны хватит в обрез, но из щенков никто выживет. Меня удивил ее ровный голос и только подергивание щеки показало ее истинное отношение. Хромой тоже нахмурился и заворчал. Помолчав, они продолжили рассказ. Посадки ивы мне обещали показать, чем несказанно удивили. Оказалось, что здесь налажено разведение полезных растений, с регулярными посадками новых и выкорчевкой уже старых. На вопрос, кто их этому научил, они оба пожали плечами и сказали, что так было всегда. Отцы и матери учили их и так дальше. Также проводился сбор различных растений, грибов, орехов и всего, что можно было добыть. Но основой была ива. На вопрос о продаже самих корзин получил очередное пожимание плечами и ответ, что берут только прутья. Рыбалка при помощи вершей и охота были ресурсом непостоянным и не обильным. Ниже по течению они становились более продуктивными, но границы были очерчены четко, и нарушение обнаруживалось и каралось жестко. Отсутствие металлических предметов объяснили потерями при большом бегстве и отсутствием его производства, даже в городах. При этом они буквально выпали из жизни, разглядывая заново и вырывая друг у друга, выданный мною нож. Ревниво забрав у Хромого нож, Тзя как будто облегченно выдохнула, основательно укутывая и укладывая его в сумку на поясе. Взгляд же Хромого светился буквально нездоровой завистью. Мой вопрос о стоимости ножа, как видно, напугал их. В ходе короткой перепалки вполголоса на их местном наречии, мне выдали осторожный вердикт, что очень дорого. После чего долго и многоречиво в два голоса доказывали мне, как он нужен здесь, и как хорошо и сыто начнем жить с его помощью. Костяное оружие, как оказалось, делали сами, кремни выменивали у покупателей прутьев. Одежду, обувь и другие мелочи делали сами. На тихий и осторожный вопрос, есть ли у меня еще металлические предметы, получив ответ "да", долго и довольно перемигивались и толкались локтями. Мой короб был буквально облизан радостными и почтительными взглядами. В ходе разговора они оба оттаяли, видя мое внимание и интерес. Получив распоряжение остатки мяса выдавать только щенкам, Тзя блеснула глазами, медленно и низко склонила голову. Хромой тоже поклонился, одобрительно фыркнув. На вопрос об общении с покупателями Тзя отговорилась, что это не ее и отпросилась проверить свою команду, свалив все на Хромого. Чем немало его порадовала.