— Марк.
— Марк, — Бьенка глубоко вздохнула и обрисовала пальцем раскрытую мужскую ладонь по кругу. — Я с детства, ну… умею… вижу то, что предначертано… и то, что можно изменить. Все здесь, — она провела кончиками пальцев по линиям ладони посланника. — Не совсем… вижу. Но… как-то чувствую. Есть изгибы такие, как у каждого — счастье, удача, смерть… любовь… — она запнулась, но продолжила. — А есть… есть что-то необычное. Что-то страшное. Такое, как, ну… у тебя на ладони, господин Марк.
Инквизитор переглянулся с бывшим собеседником, прячущим лицо под капюшоном. Бьенка, меж тем, указала на линию, перечёркивавшую ладонь романа снизу вверх.
— Это — знакомый изгиб, господин. То есть, у всех такое есть. Он обозначает судьбу. Но посмотри…
«Судьба» Инквизитора действительно обрывалась, не дотянувшись до середины ладони. На этом месте ее перечеркивали две разнонаправленные морщины. После чего линия возобновлялась. Но если до этих штрихов линия была прямой и твердой, как романская стрела, то после «линию судьбы» словно тянуло в разные стороны. Она вихляла, перекручивалась сетью мелких морщин и словно раздваивалась.
— Никогда… ну, ничего такого видеть не доводилось, господин. Тут словно линии сразу двух людей. Такого… такого не может быть. Не может. Но меня напугало не это.
Она вновь разгладила ладонь.
— Все эти линии, господин. Они все вместе показывают… Будет какой-то страшный выбор… ну, очень скоро. Очень. Может, завтра. Господин Марк, ты… ты должен будешь выбрать… И тогда… или твоя жизнь тебе останется. Страшное уйдет… уйдет стороной. Вот… ну…
Она умолкла, видимо, не зная, как сказать яснее то, что было дано ей увидеть. Инквизитор молча ждал продолжения. Выражения, застывшего на его лице, понять было невозможно.
— Или, — обронил он, когда молчание затянулось.
— Или… не вижу, — напряженно вглядываясь в широкую ладонь, пробормотала девушка. — Не могу… постичь. Чувствую только… муку… очень страшную и очень, очень долго. Каждый миг… как бы… превратится в страдание. Без остановки. Без отдыха. Без конца. И твоя жизнь… ты всё… как будто потеряешь. Всё — это всё, господин… Марк.
Дочь кузнеца подняла голову и взглянула в склоненное к ней лицо мужчины с тревогой. Впервые за все время эта тревога была — не за себя.
Инквизитор почесал шею свободной рукой.
— И когда, говоришь, мне нужно будет сделать этот выбор?
Бьенка пожала узкими плечами.
— Не ведаю, господин. Но… если позволишь…
Посланник Святейшего на миг прикрыл глаза, в знак согласия.
— Мне мыслится… тебе… ну, следует быть осторожному. Когда пойдешь за ведьмой. Лучше… твои воины… им пойти без тебя. Им опасно… но не так, как тебе. Прошу тебя, Марк… господин Марк… поверь.