Если бы оно теперь не было его собственным.
Альвах в отчаянии оглядывал себя, ощупывал и теребил. То, что он видел и чувствовал, казалось ему пережитком дурного кошмара, в которое бросила его злая волшба темной жрицы. И, одновременно — слишком реальным, чтобы оказаться просто сном.
Он все понял. Он понял гораздо раньше, чем разум согласился поверить в то, что видели глаза. Но до последнего искал малейшую надежду на ошибку.
Холодный ветер со стороны Прорвы налетел порывом, холодя его обнаженное тело. Альвах мимовольно схватился за плечи, оглядываясь по сторонам. По-видимому, с момента встречи со жрицей Темной, прошло не так много времени. Горгона исчезла. Отчего-то она не стала ждать его пробуждения. Но твари по-прежнему были где-то здесь. Они не показывались, но он чувствовал их присутствие. Хотя он их больше не интересовал. Альвах понял — все, что было нужно, с ним уже сделали. У тварей не было приказа на него нападать. Должно быть, чудища были заняты тем, что из мерзких клейких нитей вили гнездо. Чтобы потом вывести потомство.
Сцепив зубы, он сделал то, чего старательно избегал — опустил глаза. Его взгляд прошелся по аккуратной красивой груди с юными розовыми сосками, гладкому животу, стройным ногам. Сипло выдохнув, Альвах коснулся там, где ранее естество составляло предмет его тайной гордости — рожденный в день мужской славы Лея, он не был ничем обделен. Теперь на том месте было иное — всегда вызывавшее интерес применительно к красивым женам, но чуждое ему самому. Альвах вдруг вспомнил последние обращенные к нему слова темной жрицы и, повинуясь вспышке внезапного понимания, упал на колени. Преодолевая боль, он потянулся всем телом и оперся руками о невозможно тяжелый посеребренный нагрудник.
На него из выпуклой, почти зеркальной поверхности сурового металла смотрел самый прекрасный девичий лик среди всех, что приходилось видеть. Копна густых черных волос, таких, какие никогда не встречались у веллов, лежали на плечах и спине, свешивались на грудь. Инквизитор в отчаянье рассматривал собственные оттененные глаза, прямой нос и красивые очерченные губы на юном, тонком лице. В душу вползал темный страх.
Его внимание привлек какой-то шум. С трудом оторвавшись от созерцания собственных прелестей, Альвах рывком вскинул взлохмаченную голову.
В лесу трещало. Слышался шум приближавшихся людей и даже отдельные ругательства на велльском и на романском. Можно было разобрать чей-то голос, который увещевал всех поторапливаться.
В проломленный ранее конем Альваха ход через паутину на поляну выскочил первый пришелец. Это был Килух. Лицо его было красным и исцарапанным. Он тяжело дышал, вдобавок на ходу обрывал с себя паутину. Заметив замершую над знакомым ему доспехом обнаженную женщину, помощник и правая рука Инквизитора на несколько мгновений застыл. То ли сраженный необычной красотой юницы, то ли по иной, гораздо более неприятной для Альваха причине.