Марку Альваху повезло. Он не погиб, раз за разом выходя живым из, порой, смертельно опасных передряг. В одной такой он едва не остался без лица, когда его отряд наткнулся на гнездо Когтистого Ужаса. В другой, пролежав почти четыре восхода, вплетенным в гнойную тину болотной гидры, едва сам не превратился в гной и не пошел на корм ее выводку. Тогда же, в болоте, он получил дурную болезнь нутра, что заставляла его простужаться от самых малых холодов и по осенней слякоти кашлять кровью. Но, в конце концов, эти испытания оказались не напрасны. По прошествии некоторого времени он вновь подал заявку на вступление в ряды защитников Храма. Приемщик к тому времени сменился. И — взор Лея смягчился к своему верному и настойчивому слуге. Двери Храма перед ним раскрылись.
К этому времени Альвах остался без отца. Мать и трех сестер еще до того, как он вошел в возраст юности, унесла красная лихорадка. Молодой подручный Инквизитора третьей степени оказался владельцем не большого, но и не малого поместья в дальнем пригороде Вечного Рома.
Альвах не думал долго. Прожив четверть столетия, он еще не помышлял о семье. Покупатель на его дом, поля и сады нашелся быстро, и торговался недолго. Вскоре деньги и владение сменили хозяев.
Получив золото, молодой помощник Инквизитора распорядился ими неожиданно разумно. Отыскав лучшего мага Вечного Рома, он отнес большую часть денег ему. Мужи-маги не владели способностью излечивать тела — это было в ведении жен, когда те еще могли рождаться с даром. Но лучший маг Рома владел другой способностью — нагревать кристаллы из лечебных солей, которые с немыслимыми сложностями были доставлены ему из-за большой воды. Сидевший между ними Альвах часами терпеливо вдыхал горькие, вонючие испарения кристаллов — и, с благословения Светлого, после долгих хождений избавился от кровавого кашля.
Вторую часть, меньшую, но довольно весомую, он потратил с еще большей пользой. Храм Светлого получил неожиданно щедрое пожертвование — и верность его скромного слуги не осталась незамеченной. Поднахватавшийся за своим наставником Альвах вскоре сам стал Инквизитором третьей, а после выказанного должностного рвения — и второй степени. Это была высочайшая ступень для человека недуховного сана, но на пока Альвах ограничился ею. Ему нравилось его новое положение, нравился выказываемый ему почет, и трепет, что испытывали перед его внушительной фигурой прочие смертные. Он не был законом, что мог карать и миловать — но был рукой этого закона. Отдаваясь служению Храму, он взамен взял от Храма все, что тот только мог ему дать.