Последняя мысль — о том, что он теперь женщина, бессильная и бесправная, вдруг вконец переполнили чашу терпения сдиравшего с себя кожу, корчившегося романа.
— Светлый! — отчаявшись оттереться от покрывавшего его шкуру несмываемого позора, Альвах заорал в низкое серое небо, которое было по-прежнему скрыто за тучами. — Светлый, я молю тебя! Услышь меня, услышь своего сына, что был рожден в твой день! Услышь, не оставляй меня в милости твоей, не…
Его женская глотка не издала ни звука. Зато Альвах явственно услышал еще очень далеко за деревьями басовитый песий лай.
Бывший Инквизитор знал, что это могло означать. Оставалось удивляться, что де-принц вообще так поздно обнаружил побег своей игрушки. Должно быть, он действительно оставил ее в покое на всю ночь.
Несколько мгновений юная женщина, которая застыла в страхе, что мгновенно поднялся в ее душе, была жертвой — беспомощной и беззащитной.
Но, должно быть, последняя молитва была угодна Светлому Лею. А может, в череде бегущих по небу облаков на короткий миг прояснилось, и отец мужей, наконец, услышал своего сына.
Потому что сознание Альваха внезапно прочистилось, полыхнув яркой и свирепой мужской злобой.
Он резко выпрямился и, коротко выжав, вновь обмотал тело простыней, стиснув ею колыхавшиеся груди. Потом оторвал от покрывала большой клок и, быстро перейдя ручей, отошел от него как можно дальше. Прицепив оторванную шерсть на куст, Альвах вернулся по своим следам обратно в воду и, напрягая силы, почти побежал против течения. Звуки погони были еще далеки, но приближались. И это подгоняло бывшего Инквизитора бежать, что было сил.
Бег почти заставил его согреться. Спустя какое-то время, начав оглядываться по сторонам, Альвах, наконец, увидел то, что ему было нужно. На ходу обвязав оставшуюся ему часть тонкого покрывала вокруг шеи на манер плаща, бывший Инквизитор подпрыгнул, ухватившись за свисавшие над ручьем ветви. Едва не бултыхнувшись обратно, Альвах, скрипнув зубами, кое-как подтянулся и вскарабкался на дерево, не касаясь берега ногами.
Боли все еще не оставляли его, но сделались глуше. Найдя в себе силы желчно помянуть посмеявшуюся над ним ведьму, бывший Инквизитор все же не мог не признать — ее проклятие работало лучше геттских часов, что представляли собой огромный каменный круг и вообще никогда не ошибались. Нанесенные ему увечья исцелялись, и очень быстро. Пройдет совсем немного времени, и его тело вернет здоровье. И — желанность в чьих-то глазах.
Подавив яростное рычание, Альвах легко, легче, чем предполагал в себе, прошелся по толстой ветке и перепрыгнул на соседнее дерево, что росло в удобной близости. Покривившись, выпрямился и, снова перебравшись по толстым сучьям на следующее, слез на землю. Расстояние, на которое он удалился от ручья, показалось ему недостаточным, чтобы собачий нюх его не учуял, если пса все-таки пустят искать след. Но дальше не было удобных деревьев, а потому приходилось довольствоваться, чем было.