Альвах бросил на него хмурый взгляд. Потом указал на зеркало, на себя и сделал еще несколько жестов, которые, однако, Ахивир худо-бедно понял.
— Спрашивешь, возможно ли вернуть тебя обратно? — он зло дернул ртом. — Откуда мне знать? Да, я маг, но то, что с тобой случилось, не имеет никакой общей природы с магией Светлого Лея. Это женская магия, магия Лии, та, что может искажать естество, не меняя его. В то время, как мужская магия наоборот — меняет естество без искажений! Как же тебе объяснить… Ты ведь думаешь, что это не твое тело? Оно твое, дурак. Она просто его изменила. Ведь если отрезать тебе, к примеру, нос, ты ведь не перестанешь быть собой? Это то, что умеют бабы — искажать сущности. Ни один муж, даже величайший маг, этого не сумеет. Муж может изменить форму — стать хоть псом, хоть драконом. Но это изменение не исказит человеческой природы — и по прошествии надобности муж вновь станет человеком. Естество его не исказится. А вот если тебя в лягушку обратит ведьма — так и будешь квакать, пока она не сжалится вернуть тебя, или не издохнешь. Со мной она могла сделать то же самое — и не в моих силах было бы преодолеть это искажение, ибо у моей магии совсем иная природа!
Альвах понял не все, но главное уразумел — даже сильный маг, подобный Ахивиру, не мог вернуть его обратно. На глаза вновь навернулись предательские слезы, порожденные набиравшей силу женской сутью. Роман стиснул зубы и вновь попытался объясниться жестами.
— Слушай, вот не маши тут руками, ладно? — Ахивир, довольно грубо отодвинув романа с дороги, поднял шкуру и вновь занавесил свое зеркало. — Я уже сказал — я не смогу тебя вернуть! Даже если бы хотел — не смог бы! И никто из мужей-магов не сможет, можешь даже не искать. Природа мужской магии другая, другая, ты слышишь, или нет? Иди, ищи свою ведьму. Пади ей в ноги. Может быть, она над тобой сжалится. А может быть, нет. Ты ведь чем-то обидел ее? Если бы ты как-то еще мог рассказать, что между вами вообще произошло! Или, хотя бы, написать. Ты же и писать-то, наверное, не умеешь.
Они одновременно посмотрели в сторону стола, на котором в беспорядке валялись писчие принадлежности. Мигом спустя Альвах, который, после скрытия зеркала, вновь для хозяина дома превратился в прекрасную романку, оказался возле них. Несколько мгновений спустя он уже строчил правильным, твердым романским шрифтом краткую историю своих злоключений. Он не умел писать по-велльски, но, судя по всему, Ахивир читал по-романски — на столе помимо прочего в беспорядке валялись несколько романских книг.