— Ты это, держись, Лёх, — неуверенно подбодрил меня Борисыч.
Отвечать я не стал — связавшись через Кумо с «кракозяброй», заставил ту вскрыть пассажирский шлюз. Когда функциональный юнит вынес внутреннюю створку, я внутренне сжался, ожидая облака водорослевой взвеси, но ошибся — внутри яхты сохранилась относительно нормальная атмосфера, о чем недвусмысленно возвестил поток воздуха, вырвавшийся в вакуум. Еще около четверти часа (и тонны сгоревших нервов) мы потратили на закачку атмосферы в трюм, а потом я, вооружившись плазменным резаком, попросту проломился во внутренние помещения. И с каждой вскрытой каютой надежда моя все крепла: признаков беспорядка не обнаружил, равно как и возникшей на борту паники, плюс по некоторым признакам установил, что по локальному времени прошло от десяти до пятнадцати лет. Для нормальной анабиозной капсулы срок значительный, но совсем не критический. Отдельно порадовало отсутствие трупов — как целых, так и их фрагментов. Даже пятен крови нигде не попалось… впрочем, и не могло — в атмосфере за десять лет он нее бы ничего не осталось.
… к заветному отсеку я ломился по кратчайшему пути, но все равно отвлекался — подсознательно оттягивал неизбежное, хоть сам бы себе ни за что в этом не признался. Но теперь тянуть больше некуда — вот он, бокс с капсулами, за герметичной переборкой. Саму ее, естественно, я дырявить не стал, раскурочил люк. Сдвинув створку в бок, осторожно шагнул в помещение, сознательно не став включать фонарь, и едва не матюгнулся от избытка чувств — на двух из семи капсул диоды горели успокаивающей зеленью, еще на двух — тревожной краснотой, а на трех погасли. Ну и каковы же шансы?..
Не посмотришь, не узнаешь. Но трясло меня конкретно, даже Борисыч, не отходивший от меня ни на шаг, заметил. Хорошо хоть, подбадривать не стал — не тот момент. Внутренне обмирая, я медленно прошел к самой дальней — безжизненной — капсуле…
— Что там, Лёх?
Отрицательно помотав головой, я шагнул к следующей — с красными огоньками. На этот раз Борисыч промолчал, поскольку все понял по моей реакции. А что тут еще скажешь? Новый повод для ночных кошмаров. Аналогичное зрелище ожидало меня и в следующем по счету коконе — тоже сдохшем.
А вот четвертая капсула заставила судорожно сглотнуть слюну.
— Отец…
— Лех? — снова всполошился Борисыч, но послушно стих, когда я помотал головой.
Тело Федора Романовича Завьялова сохранилось великолепно, а вот жизнь утекла… похоже, что по капле. Хотелось бы надеяться, что отец не мучился, но это мы узнаем, только распотрошив память блока управления.