– Я видел, – сказал Навсар. – Они рядом были. Свой долг выполнили честно. Мы дрались до конца.
Опираясь на костыль (одна нога в гипсе), невнятно ругающийся коренастый тип в драной, заляпанной грязью и кровью одежде пробрался между лежащими и, осторожно вытянув больную ногу, присел рядом. Поставил рядом с Навсаром котелок. Физиономия у него с левой стороны была расцвечена всеми цветами радуги, но преимущественно черно-фиолетовым. Жизнерадостно улыбнувшись побитой усатой рожей, тип доложил:
– Каша пшенная с мясом. Неплохо вас кормят.
Тор уставился на когда-то красиво выглядевший простой черный мундир с явными следами от ремней и черно-серебряный шарф, на конце которого отчетливо просматривалась монограмма «Г», и с подозрением спросил:
– Что здесь делает этот кирасир?
– Не видишь, – недовольно сказал Навсар, – меня кормит.
– Пленный что ли?
– Я не сдавался! – возмутился тот.
– Я помог ему выбраться из-под убитого коня, и мы, цепляясь друг за друга, добрались до лекаря, – пояснил Навсар. – Честным солдатам незачем рвать глотки противнику после боя. Он стоял за своих, согласно присяге, я за своих.
– Может, он тебе и дал по башке!
– Нет, – уверенно заявил Навсар, – того я хорошо запомнил. Его заметно передернуло. – И потом, будто мало я их вчера положил. Мы квиты. Если что – он мой, и руки прочь. Хе, – парень растерянно улыбнулся, – а как тебя зовут?
– Сержант Первого кирасирского полка Карас фем Горепа, – гордо отрекомендовался тот. – Хайдут Акбара Годраса, побывавший вместе с ним везде.
– Ишь ты – фем! – обрадовался Тор. – Выкуп проси!
– А правда, что вы на Великой реке огромные богатства награбили? – возбудился Куш.
– На самом деле я земан, – несколько смущено пояснил Карас, – однодворец. Потому и пошел к Акбару. И не пожалел, – в голосе снова прозвучала гордость. – Мы, хайдуты, всегда рядом были. Нас не проведешь. Обмануть можно постороннего, знающему с детства хорошими манерами и лестью выдать себя за правильного человека нельзя. Он прошел армейскую службу снизу до самого верха и прочувствовал всю жизнь военного. Деньги личные всегда тратил на своих подчиненных и вникал в их нужды. И при этом вне службы – старший брат, а в полковых порядках – безжалостный командир.
«А кроме того, – подумал Феликс, – написал „Устав пехоты“, по которому мы в Легионе обучались, и „Устав кавалерии“, на который наплевали все аристократы и генералы подряд. Настоящие фемы страшно умные и не нуждаются в подсказках. Даже кирасы для конницы – его задумка. Их используют многие, но делают вид, что сами догадались. Изобретатель железного шомпола и полевой артиллерии. Сам ставил опыты. Пожертвовал мощностью заряда и даже дальностью, зато получил конные батареи. Вот мы кровью от его умения и умылись. Шестерка лошадей может тянуть – это тебе не обычные орудия.