— Разумеется, — кивнул я. — Восемь, четыре, запад, семнадцать.
— Шесть? — развернув засаленную записную книжку и быстро её пролистав, переспросил он.
— Два, — отозвался я. Алёна же переводила взгляд с меня на хозяина лавки и, наверное, начала подумывать о том, что нас пора сдавать в жёлтый дом. Ну, кто ж виноват, что здешние «контрабасы» придумали такую зубодробительную систему паролей и отзывов?
Тем временем, Сигурдсон расплылся в добродушной улыбке и, протянув мне ключ на кожаной бирке, указал в сторону одной из стен, в отличие от остальных, заставленную не полками с товаром, а… стеллажами с запертыми дверцами.
— Прошу, молодой человек. Ваш заказ в третьем шкафчике, — проговорил лавочник.
— Жу-ук! Вот ведь жук! — с восхищением протянул я, когда мы с Алёной покинули заведение старого контрабандиста.
— И чем он тебя так зацепил, дорогой? — поинтересовалась невеста, спрятав бювар с документами в свою объёмистую корзинку для покупок.
— Хитростью, — честно ответил я. — Я вот над тобой посмеялся, по поводу тёмных подвалов для тёмных делишек, но сам ведь думал, что Сигурдсон направит нас к какому-нибудь тайнику на отшибе, в лучших традициях тех самых авантюрных романов. А зачем нужны эти подозрительные ухоронки в дуплах расщепленных молнией дубов, когда всё можно сделать вот так, красиво и без малейшего риска? И ведь идея-то простейшая! Ну, придёт к нему в гости законник, пусть даже по наводке и со знанием всех паролей, а толку-то? Почтенный Сигурдсон промышляет подделкой документов?! Да полноте, с чего вы взяли? Он лишь сдаёт внаём абонентские ящики. А уж кто и что через них передаёт, то не его дело. Пароли? Так безопасность же. А ну как до содержимого ящика попытается добраться тот, кому оно не предназначено? Записи? Помилуйте, какие записи?! Сигурд Сигурдсон — честный предприниматель, и если обещает полную конфиденциальность, то так оно и есть. Потому имён клиентов не только не записывает, но даже и не спрашивает. И как те выглядят, тоже не помнит. Близорукость у почтенного лавочника, и с памятью плоховато стало, ага.
— Ну, с абонентскими ящиками, всё понятно. А с чего ты взял про близорукость и плохую память? — с интересом спросила Алёна.
— Пенсне и записная книжка, — отозвался я.
— Записная книжка, да… А при чём здесь пенсне? В смысле, оно же есть, так что на плохое зрение Сигурдсону не сослаться, — нахмурилась Алёна.
— Близорукие носят очки постоянно. Именно очки, а не пенсне, которое может слететь с носа от любого резкого движения. Сигурдсон же, без сомнения близорук, это было видно по тому, как он щурился, пытаясь нас рассмотреть, но пользуется отчего-то именно неудобным и старомодным пенсне. Почему? Зачем?