— Нужно кое-что тебе сказать, — перешла она на шепот. — Ясное дело, что потом весь разговор снимут по записи, но прямо сейчас — с глазу на глаз. Не люблю посторонних ушей. Идет?
— Идет, — согласился ее визави. Он тоже склонил голову и прислушался. Собеседница серьезно кивнула…
А затем в темных изумрудах глаз засверкали золотистые хулиганские искорки — и она задорно, надсаживаясь, заорала:
— Лоцман! Ты идиот!
Выходцы из Семей получали, что называется, «классическое образование». На самом деле, к своему историческому прототипу эта традиция имела достаточно отдаленное отношение. Все же без курса естественных и точных наук в наше время сложно считаться подготовленным к дальнейшей житейской и трудовой деятельности, а он в оригинал «классики» не входил. Но лоцманам было приятнее считать, что они поддерживают некую абстрактную «связь времен».
С другой стороны, в массе своей население Объединенных Систем (как их после долгих споров начали именовать официальные пресслужбы ООН) было вынуждено довольствоваться ускоренными, сжатыми образовательными пакетами. Оно и понятно: работы на каждой заселенной планете имелся непочатый край, и кадровый голод стоял за спиной любой отрасли, от терраформирования до сельского хозяйства. Поэтому большинство подростков обучали в объеме «необходимо и достаточно».
Отдельные вундеркинды, проявившие лоцманский дар вне Семей в достаточно раннем возрасте, тут же отлавливались соответствующими службами и направлялись в подготовительные спецклассы — иначе минимальный базис для усвоения академического образования им было просто не набрать. Именно после подобной ускоренной накачки знаниями в учебку перевели и Ляна — сразу на второй семестр первого курса. Тот еще долго потом вспоминал, как приходилось корпеть над учебниками и отлеживать бока в мнемодидактере. Зато никакой латыни.
Совсем еще юный Саймон Фишер же был вынужден ознакомиться с многочисленными шедеврами мировой литературы, собранными в образовательную программу личным преподавателем. Тот, видимо, в силу развитой гордости своими этническими корнями, упирал на изучение русской словесности девятнадцатого века, а особенно превозносил пьесу «Ревизор» за авторством Николая Васильевича Гоголя. «Постмодернизм! — завывал полноватый мужчина в декоративных очочках и винтажном вязаном жилете. — Постмодернизм задолго до постмодернизма! Фарс и трагикомедия!» Молодой лоцман успел возненавидеть маленькие уездные городки, фразу «в дороге совершенно издержался», а также фамилии Добчинского, Бобчинского и Ляпкина-Тяпкина.