— Привет ему переда… — проворчала бабуля, но лоцман уже шагнул.
И чуть не врезался в широченную, густого шоколадного колера спину. Спина медленно обернулась и проревела:
— Ойя, Сэмми, малыш! Ты ж так угробишься!
«Малыш» сделал шаг назад, потер чуть было не расплющенный нос и честно признался:
— Ага. Что-то я сегодня лажаю.
Иясу Гэбрэ, двухметровый и широкоплечий амхарец, давний и верный любовник дяди Анджея, широко улыбнулся, сверкнув жемчугом зубов, и, сбавив тон, попенял:
— Давно к нам не забредал, паршивец. Молодец, кстати, что без приглашения. Договариваться заранее — что может сильнее испортить удовольствие от встречи? — и он крепко обнял гостя. Ребра протестующе хрустнули.
У Саймона по поводу внезапностей было свое мнение. Но озвучивать его он не стал, а вместо этого, пережив медвежьи ласки, уселся на скамью под фальшбортом.
— Плавает? — кивок на волны показал, о ком идет речь. Иясу вздохнул.
— Уже час как. Сказал, мол, видел тунца, центнера на полтора. Взял свое ружье — и нырнул. А я тут переживай.
Он уселся напротив и вздохнул еще раз. Саймон хотел было протянуть руку и похлопать гиганта по плечу, но вспомнил прикосновение отца — и сам дернулся. Гэбрэ отметил это движение.
— Тяжело было?
— Что именно? — осторожно уточнил лоцман. Амхарец хмыкнул и развел руками.
— И то, и то. Корабль тащить, людей спасать — верю, что непросто. Я в ваших лоцманских делах ни в зуб ногой, но верю. А вот твое шедевральное по краткости интервью только что выложили чуть ли не все стрим-каналы.
Саймон застонал и уткнулся лицом в ладони. Иясу хотел еще что-то сказать, но отвлекся. Он посмотрел в сторону, характерным для чтения смарт-данных расфокусированным взглядом, а потом поднялся.
— Ну все, возвращается охотничек. Наверно, добычу тащит…
Действительно, неподалеку от борта сначала показался ярко-оранжевый буй, а затем голова в маске оксигенатора. Маска раздвинулась, и на любопытствующих посмотрели холодные голубые глаза. «Совсем другие, чем у отца», — подумалось Саймону. Обладатель пронзительного взора тем временем подплыл к заднему трапу, перекинул через борт гарпунное ружье и поднялся сам.
— Кран готовь, я его таки взял, — скомандовал он амхарцу, и тот принялся поворачивать за борт стрелу подъемника. А сам Анджей Фишер шагнул вперед и, как был, мокрый и слегка продрогший, обнял племянника.
— Здравствуй, Сэм. Давно к нам не забредал.
Укороченную, а тем более ласкательную форму своего имени Саймон не любил. Но этим двум людям он простил бы, даже если бы они начали и далее ее коверкать, в меру своей фантазии. Именно потому, что не стали бы — а также потому что здесь это ощущалось не самым важным в жизни. Особенно по сравнению с уровнем принятия самого юного лоцмана как личности.