— Марк Фэннинг, палубный матрос — здоровяк из пассажирского отсека. Уроженец Порт-Мидуэя, рано осиротел, воспитывался в интернате. Потом — служба в армии, два контрактных срока. Ссора со взводным сержантом, уволен в запас, но без нареканий в послужном списке. Некоторое время провел без работы, пил, но в меру, поругивал правительство. Затем устроился на ваш «Нарвал».
Этого типа Саймон запомнил плохо — он целился в корпус, не в лицо. Тип мрачно зыркал из-под насупленных бровей на своем триде, взятом, кажется, из армейских архивов. В потенциальные преступники его можно было определить абсолютно без каких-либо колебаний.
— Фам Со Джон, один из стюардов. Пилот-любитель. Неплохой, кстати, пилот — регулярно занимался с инструктором, около семи сотен часов налета. Атмосфера, пространство, нагруженные маневры. Выраженных политических взглядов не имел, но пару раз был замечен в обществе просепаратистски настроенных персонажей. Родом из вполне обеспеченной семьи с Диньбакбо, в деньгах не нуждался, увлекался всем подряд, от живописи до гольфа. Удивительно, что кадровая служба не поинтересовалась, какого кванта «золотому мальчику» нужно на позиции корабельного стюарда.
Несмотря на вьетнамскую фамилию, угонщик челнока не выглядел азиатом. Нет, если присмотреться внимательнее, становились заметны некоторые характерные черты. Впрочем, кого в двадцать втором веке волновали эти вопросы? Человечество все же смогло вырасти из коротких штанишек расизма. Правда, полностью ксенофобию избыть не удалось — и лоцманы ощущали это на своей шкуре постоянно.
— А это, — ооновец усмехнулся и кинул на собеседника задумчивый взгляд, — ваша vis-à-vis. Магда Маричкова, с Млады-Оломоуца. К слову, тоже любимая дочка не бедствующих родителей. Студентка, спортсменка, красавица, — еще один взгляд, на этот раз искрящийся пониманием. — Училась на социолога, занималась туризмом, увлекалась рукопашным боем; впрочем, вы это успели испытать на себе. Призовые места на планетарных и межсистемных соревнованиях — крайне интересная девушка…
«Интересная девушка» в кадре старалась держаться серьезно, но в глазах ее горел знакомый, изумрудный с золотом огонек. Саймон поймал себя на том, что почти не слушает Оосаву. Какие-то подробности… Зачем они? Рука непроизвольно дернулась — поправить одну из пружинистых прядей, свесившихся на висок. «Вот я еще голограммы не причесывал!» — удалось рассердиться и прийти в себя юному лоцману.
Оказалось, Анжело успел замолчать и в данный момент с интересом наблюдал за эмоциями на лице Саймона. Благостности к настрою это не добавило.